Феликс Дымов - Горький напиток Сезом Страница 4

- Тоже мне, ясновидец! Выдача гороскопов без ущерба для биографии!-окончательно завелся Дональд.

- Дон! - протяжно останавливает его Сима. Как в колокол:-Дон!

Мне больно видеть ссорящихся влюбленных. Вопреки собственной славе, я боюсь влюбленных. Оттаешь с одного бока, раскроешься чуток - и пустота там внутри не затягивается, сосет и морозит, будто свищ в скафандре.

А главное - еще пять минут, и я совсем не уверен, что мне удастся уйти.

Черт те что! И почему она не утратила привычки так улыбаться? Так заразительно. Так мило.

- Ладно, братцы. С вами хорошо, но "Пульверс" - хуже дитяти малого, пойду...

- Брось, рано еще! - удерживает меня Веник.

- Нет-нет, не уговаривайте. Рад был...

А никто и не уговаривает. Сима занавесилась ресницами. Дональд не скрывает облегчения. Лишь Веник разволновался:

- Постой, Тарасище, куда спешить? Посиди еще...- Он, щурясь, смотрит на часы.

- Не жди,-тихо говорит Сима.-На конкурсе она. В Канберре.

- А почему сама не сказала? - Мой друг вспыхивает и срывает зло на пустом кресле: оно вздулось, накренив стол так, что мы едва успели расхватать стаканы. Потом, нервно дергаясь, убралось в пол.

Не понимаю, что с моим лицом: отстоликов со мной здороваются незнакомые люди. Отвечаю направо и налево, Симу для меня будто пеленой застлало. Не вижу - и все.

- Пойдем, провожу,-угрюмо предлагает Веник.

Мне безразлично. Машинально раскланиваюсь. Даже, по-моему, изображаю улыбку. Сима подала руку. В глаза не смотрит.

Все правильно. А то раскукарекался тут, чародей-прорицатель, навоображал невесть чего. Такие девушки не бывают "незанятыми". У них на это не остается времени.

Дорогу мне загораживает юное существо-прозрачное, как льдинка, и застенчивое, как Чебурашка. Краснеет всей кожей от шеи так, что ворот открытого цветочувстви. тельного платья наливается дымкой.

Долго силюсь что-либо понять. Ага, дошло. Она директор этого кафе. Общественный факультет, первый курс, каникулы. Автомат-дегустатор рекомендует включить в меню мой напиток...

- И в добрый путь, включайте.- Я делаю попытку отмахнуться.Синтезатор выдаст дубль-рецепт - при чем тут я?

- Но вы же знаете...- Голосок директора срывается, платье начинает полыхать китайским фонариком.- Вы должны окрестить напиток. Или разрешить воспользоваться вашим именем...

Еще того не легче, оказали честь. "А не плеснуть ли нам, други, по ковшичду тарасика?" - "Имеешь в виду такого терпкого, со слезой? Почему бы и нет?" Прошумит мое имя по кафе месяц или целый сезон. Да не в том дело. Назвать, безусловно, можно. Ой как хорошо можно назвать!.. Только будет ли кое-кому это приятно?

Ну-ну, опять цветные перышки топорщишь?!

- Раз надо - пожалуйста... Пусть будет... (Имя, имя, два звука в сердце!) Пусть будет "Сезам". Коктейль "Сезам".

- Ой как здорово! - Директор просияла, захлопала в ладоши. Что с нее взять? Первый курс. Каникулы.

Подошел к балюстраде, сунулся лбом в фонтан. Струя отодвинулась. Но я дотянулся. Зачерпнул ладонью. Вылил полную пригоршню намагниченной воды себе за шиворот. ...Она с трудом разлепила жесткие губы.

Я не услышал ни слова и лишь спустя бесконечную секунду нащупал на ее поясном пульте блок связи. Запинаясь и морщась, она прошептала:

"Ветер кружит нам головы, утопая в серых слезах Земли. Там мыши, Тарас, не ходи!"

Подумать только, она твердила стихи! Стихи о пыли, которая ее убила. А врачи заявили: шок!

Токер надрывался так, что я почти не слышал Веника. Или не вслушивался - в принципе, одно и то же. Мы шли по набережной. В сознание, не задевая, проникало:

- ...Невезуха какая. Я говорю: переменим потом, некогда сейчас, у меня камералка... А она - буду я дважды уют создавать! Не все ли равно, говорю, пятый уровень самый здоровый... Ну и подумаешь! А в моде восьмидесятый... Слушай, говорю, ну ты меня любишь? Люблю, говорит, а на пятый все равно не поеду... Ты не слушаешь? - Веник умолк, подозрительно уставился на меня.

- Отчего же? Могу повторить. На пятый уровень не поеду...

- Я вижу, уплыл ты куда-то...

Он прав. Меня опять занесло на "ипподром": по его вороненой поверхности мчалась, закрывая голову, Лида...

Останавливаемся под аркой гравиподъемника. Мимо гордо шагают со смены практиканты-старшеклассники в серебристо-серых форменках. При виде нас подтянулись, дружно кивнули, Миновав, опять заспорили. Особенно неистовствовала, как я заметил, крепенькая синеглазая девчушка с шевроном младшего диспетчера-совсем неплохо для коротенькой летней практики.

- А я говорю, мезопосты устарели! Сто километров без толку тащим вверх пыль и лишь там начинаем работать.,,

- Ты, Дашка, что, расчет забыла или у тебя защитные релюшки распаялись? - возразил юношески неустановившийся басок.- Знаешь, сколько надо энергии, чтобы питать в атмосфере разделители и домны?

- Стандартно мыслишь, Пуэбличек! Ты про полипы когда-нибудь слыхал?

- При чем тут полипы? Это же океанские животные!

-А если воздушную полиморфную породу вывести? Или даже вакуумную? Пусть сидят в шахте и каждая порода свой химический элемент усваивает... Дешево и просто!

Последние девчушкины слова я едва расслышал. Но и без того представил себе, как гигантский воздушный полип унижет ствол гравиподъемника сухими облаками-щупальцами и легко сделает то, чего мы сейчас добиваемся сложнейшими механическими устройствами и чуткой, но до жути капризной автоматикой. И тогда не будет ни отстойников, ни "ипподромов", ни "станционных смотрителей"...

Надеюсь, однако, это будет не скоро.

Подходим к кабине подъемника. Прощаться жаль, оставаться вместе незачем. Пористая земля под ногами испускает знойные вздохи. Я часто шаркаю подошвами, стирая пыль, будто не туда, ко мне, волокут ее воздушные ручьи и речки. Ко мне и еще к трем сотням мезопостов, но у меня впечатление, что вся земная пыль налипла на мои подошвы - так отяжелели ноги. Веник, страдая, лезет в карман, щелкает крышкой портсигара. Беспепельная сигаретка, тонкая и длинная, как спица, тает, кажется, от одного взгляда. Но я все равно закашливаюсь и отступаю на шаг. Мой друг спохватывается, отгоняет ладонью назойливый аромат.

- Невезуха такая, а ты не слушаешь,- канючит он, не отпуская моего рукава.- Я тебе тоже, как и ей, надоел, да?

Еще как! Но ведь этого не скажешь.

- Задумался, извини. Если нужно, я помогу, хочешь?

- Конечно, хочу.- Он невозможно перекручивается, заглядывает в глаза.У тебя-получится, я знаю.

Я тоже знаю, обязательно получится: я в силах уговорить для него даже кинозвезду. Однако мне и в самом деле пора. Хоть и жаль Веньку. Мне всех сегодня жаль.

Кроме себя. Кто бы взялся уговорить меня? Я тоже верю в легкий глаз. И, может, не очень бы сопротивлялся...