Пол Мелкоу - Влюбленные одиночки Страница 4

Малькольм стоял под тополями с поднятым вверх пистолетом. Он вышел из леса и выстрелил в воздух. Лопатка ударила его по пальцам, и оружие упало на землю.

— Сукин сын! — заорал он, подпрыгивая и хватаясь за пальцы. — Проклятый кластер!

Мы подошли ближе. Стром снова стушевался, и лидерство перешло ко мне.

Лето посмотрел на нас, затем перевел взгляд на пистолет, однако не решился поднять его.

— Что, пришли топтать мои томаты?

— Нет, мистер Лето, — улыбнулась я. — Мы пришли извиниться, как добрые соседи. И не нужно в нас стрелять.

— А откуда мне знать, что вы не воры?

— Тут нет воров. Может, только в христианской общине.

Он потер пальцы и усмехнулся.

— Ну да. Я так и думал. А вы опасные ребята.

Стром мысленно подтолкнул меня, и я сказала:

— Мы принесли вам новый куст вместо сломанного.

— Неужели? Тогда я должен извиниться, что напугал вас. — Лето оторвал взгляд от дома и посмотрел на меня. — Не возражаешь, если я подниму пистолет? Ты ведь больше не будешь швырять в меня лопату?

— А вы больше не будете стрелять? — Возможно, мы немного дерзили последнему члену Сообщества, но он не обращал внимания.

— Все по-честному.

Малькольм подобрал пистолет и направился к дому, пройдя между нами. Увидев на грядке последний кустик томата, присыпанный свежей землей, он проворчал:

— Надо было посадить его с другого конца.

Я почувствовала волну раздражения, которая постепенно поднималась в нас. Этому человеку не угодишь.

— Вам известно мое имя. Значит, и моя история тоже? — спросил он.

— Нет. Мы знаем только, что вы с Кольца.

— Гм… — Он взглянул на меня. — Наверное, как добрый сосед я должен пригласить тебя в дом. Входи.

Дом состоял из единственной комнаты, к которой примыкали кухня и ванная. Одинокий диван служил Малькольму Лето кроватью. Край дивана занимали сложенное одеяло и подушка.

— Что-то здесь стало тесно, — сказал Малькольм Лето. Он положил пистолет на стол и сел на одну из табуреток. — Тут маловато места для всех, но вы ведь все равно как один человек, верно? — Он смотрел только на меня.

— Мы отдельные личности, — поспешно возразила я. — Но можем функционировать как единый организм.

— Да, знаю. Кластер.

Спроси его о Кольце. Спроси о космосе.

— Присаживайся. — Малькольм обращался ко мне. — Ты ведь у них главная?

— Интерфейс. — Я протянула ему руку. — Нас зовут Аполло Пападопулос.

— А по отдельности?

После секундного колебания он сжал мою ладонь и, похоже, не собирался отпускать ее, пока я не отвечу на вопрос.

— Я Меда. А это Бола, Кванта, Стром и Мануэль.

— Рад познакомиться, Меда. — Я вновь почувствовала на себе его пристальный взгляд и с трудом подавила ответную реакцию. — И с остальными тоже.

— Вы с Кольца, — сказала я. — Вы были частью Сообщества.

— Да, — вздохнул он. — Был.

— Расскажите. Как там, в космосе? Мы учимся на пилота космического корабля.

— Хочешь знать, что произошло? — Лето смотрел на меня, вскинув бровь.

— Да.

— Ладно. Всей правды я еще никому не рассказывал. — Он помолчал. — Думаешь, это просто совпадение, что меня сплавили сюда, в эту глушь, и вдруг поблизости оказывается один из будущих космических пилотов?

— Наверное, тест, придуманный специально для нас — мы привыкли видеть во всем испытание.

— А ты умна не по годам. Ладно, слушайте мою историю; Малькольм Лето, последний или первый в своем роде.

Тебе не понять, что такое Сообщество. Вам и не снились такие числа. Объединение шести миллиардов человек. Шесть миллиардов как одно целое.

Представь себе величайший синтез за всю историю человечества: синергетический разум, объединивший людей и машины. Какое-то время я был его составной частью, а потом он исчез, а я остался. Сообщество ушло из этого мира, бросив меня.

Я работал проектировщиком биочипов. Выращивал молекулярные процессоры, которые мы использовали для связи с Сообществом. Их вживляли в основание черепа и подключали к четырем долям головного мозга и мозжечку.

Мы бились над увеличением пропускной способности. Основы были уже известны. Мы — то есть я, Джиллиан и Гарри — пытались изобрести более эффективный проводящий слой, передающий биохимические импульсы мозга к микросхемам. Это действительно самое узкое место — мозг работает медленно.

Нам указывали направление исследований — как и сотням тысяч других ученых. Я отправлялся спать, а за ночь кто-нибудь мог закрыть целое научное направление. Сообщество представляло собой совершенный механизм компиляции научных данных. Иногда мы совершали выдающиеся открытия, открывая путь для тысяч ученых. А по большей части просто выполняли рутинную работу, загружали результаты в систему и ждали новых указаний.

Исследования продвигались с невероятной скоростью, которую мы как отдельные личности даже не могли представить, пока не вливались в Сообщество. Тогда замысел становился очевиден. Сейчас я не могу его ухватить, но он сверкает в моем сознании, словно бриллиант.

Подобное происходило везде, а не только в той области техники, где работал я. На преодоление пути от лошади до космического лифта человечеству потребовалось столетие. Нам хватило шести месяцев, чтобы перейти от кубов вероятности к логическому элементу Гейзенберга, а еще через двенадцать дней появились квантовые процессоры и квантовые биты N-го порядка.

Ты права. Как будто автомобиль потерял управление и с бешеной скоростью несется с горы вниз. А на самом деле этобыл упорядоченный прогресс науки и техники, полностью управляемый и направляемый Сообществом.

Мы старались проводить как можно больше времени в Сообществе — во время работы, отдыха и даже сна. Некоторые не отключались даже во время занятий любовью. Высшая форма эксгибиционизма. Конечно, проводить все время в Сообществе невозможно. Отдых требовался всем. Но вне Сообщества от тебя словно оставалась только половина.

Вот на что это было похоже.

Во время Слияния мы переживали озарение и видели перед собой цель. Все люди Земли, объединив интеллект, упорно двигались к конечной цели — Исходу.

По крайней мере, мне кажется, что это и было целью. Теперь трудно вспомнить. Но ведь они все ушли, так? Остался я один. Наверное, у них получилось.

Только вот без меня.

Я не виню Генри. Я поступил бы точно так же, если бы лучший друг трахал мою жену. Другое дело Джиллиан.

Рассказывала мне про родство душ, а когда через двадцать шесть лет я вышел из холодильника, она испарилась вместе с остальными.