Роальд Даль - Смерть Вселенной. Сборник Страница 4

— Старая поговорка: нашел орудие убийства — нашел и убийцу. — сказал Джек Нунэн.

Позднее один из детективов спросил, не знает ли она что-нибудь такое в доме, что могло быть использовано как орудие убийства? Может быть, она заметила, что что-то пропало — большой гаечный ключ или металлическая ваза, например?

Она ответила, что у них не было никаких металлических ваз.

— А большой гаечный ключ?

Она сомневается в том, что у них есть большой гаечный ключ, но вообще, если что-нибудь подобное и есть, то только в гараже.

Поиски продолжались. Вокруг дома болтались полицейские — она слышала, как они вышагивали по усыпанным гравием дорожкам, и иногда видела сквозь щелку в занавесках огоньки карманных фонариков.

Вечерело. Часы на камине показывали почти девять. Четверо мужчин, рыскающих по дому, явно устали, и в их голосах уже сквозило раздражение.

— Джек, — сказала миссис Мэлони, дождавшись того момента, когда Джек Нунэн проходил мимо, — будьте добры, сделайте мне что-нибудь выпить.

— Конечно. Хотите виски?

— Да, пожалуйста. Это поможет мне. Но только немного.

Он передал ей стакан.

— А почему бы и вам не выпить? — спросила миссис Мэлони. — Вы, должно быть, ужасно устали. Пожалуйста. Вы так добры ко мне.

— Ну, — ответил сержант, — это, вообще-то, строго запрещено, но я думаю, что немного виски мне не помешает.

Один за другим подходили остальные. Они стояли вокруг нее, неуклюже переминаясь, со стаканами в руках, испытывая явную неловкость в ее присутствии и пытаясь сказать что-нибудь утешительное. Сержант Нунэн ушел на кухню, но быстро вернулся.

— Послушайте, миссис Мэлони. Вы знаете, что у вас все еще включена духовка?

— О Боже! — закричала Мэри. — Там же мясо!

— Мне, наверное, лучше выключить ее?

— Конечно. Огромное вам спасибо, Джек.

Когда сержант вернулся, она посмотрела на него большими темными, полными слез глазами и тихо произнесла:

— Джек Нунэн.

— Да?

— Вы можете сделать мне маленькое одолжение — вы и ваши товарищи?

— Мы постараемся, миссис Мэлони.

— Хорошо. Вот вы здесь — замечательные друзья моего мужа. И вы хотите найти того, кто убил Патрика. Но вы, должно быть, страшно голодны: время ужина давно прошло, и я знаю, что Патрик никогда бы мне не простил, — помилуй, Господи, его душу! — если бы я забыла о гостеприимстве и не предложила вам поужинать у нас. Как раз готова баранина.

— Мы даже не могли и думать об этом, — ответил сержант.

— Пожалуйста, — умоляла она. — Пожалуйста, попробуйте. Сама я смотреть не могу на еду. Но вам это пойдет на пользу. Вы сделаете мне огромное одолжение, если поужинаете у нас, а потом с новыми силами продолжите поиски.

Полицейские долго не решались, но голод давал о себе знать, и в конце концов ей удалось убедить их отправиться на кухню. Мэри осталась в гостиной и внимательно прислушивалась через открытую дверь к шуму, доносившемуся оттуда. Они переговаривались, и по хриплым, чавкающим звукам она определенно могла сказать, что их рты набиты мясом.

— Еще, Чарли?

— Нет. Лучше оставим немного.

— Но она же хочет, чтобы мы съели все. Она так сама сказала. Так сделаем ей приятное.

— Ладно, дай кусочек.

— Убийца использовал что-то чертовски тяжелое, — сказал один. — Док говорит, что череп Патрика раздроблен так, словно по нему кувалдой шарахнули.

— Именно поэтому нам эту штуковину будет легко найти.

— Вот я и говорю.

— Кто бы то ни был, он не намерен таскать такую тяжесть с собой, когда дело уже сделано.

Кто-то рыгнул.

— Лично я думаю, что это спрятано в доме.

— Вероятно, где-нибудь у нас под самым носом. Как ты думаешь, Джек?

Мэри Мэлони начала тихонько хихикать.

ЯД

Когда я подъехал к дому, время близилось к полуночи. У ворот в бунгало я выключил фары, чтобы случайно не разбудить Гарри. Но, выруливая на стоянку, заметил, что у него горит свет, так что можно было не беспокоиться. Вероятно, он еще не спал — разве что читал на ночь и задремал.

Припарковав автомобиль, я поднялся на балкон и внимательно отсчитал пять ступенек, чтобы, оказавшись наверху в темноте, не сделать лишнего шага в пустоту. Затем пересек балкон, раздвинул дверь-ширму и включил свет в холле. Подойдя к комнате Гарри, тихо открыл дверь и заглянул внутрь.

Он лежал на кровати и не спал, но не шевельнулся, даже не повернул головы, только позвал:

— Тимбер, Тимбер, подойди сюда.

Говорил он медленно, шепотом, делая долгие паузы: я быстро направился к нему.

— Стоп. Погоди минутку, Тимбер. — Я еле расслышал то, что он произнес. Казалось, он прилагает неимоверные усилия, помогая словам слететь с губ.

— В чем дело, Гарри?

— Шш! — прошептал он. — Бога ради, не шуми. Сними ботинки, прежде чем подойдешь. Пожалуйста, сделай, как я прошу, Тимбер.

Интонация, с которой Гарри произносил слова, напомнила мне Джорджа Барлинга после того, как его ранило в живот, и он стоял, прислонясь к ящику с запасным самолетным двигателем, держась за живот обеими руками, и говорил всякие разности о немецком пилоте — тем же напряженным, хриплым полушепотом, каким говорил сейчас Гарри.

— Быстрее, Тимбер, но сначала сними ботинки.

Я не мог понять, при чем тут мои ботинки, но если предположить, что Гарри заболел, а все указывало именно на это, то лучше с ним не спорить. Я разулся, оставил обувь посреди комнаты, подошел к его постели.

— Не касайся постели! Бога ради, не касайся! — он все еще говорил, как тот парень, раненый в живот. Лежал он на спине, а тело на три четверти покрывала простыня. На нем была пижамная пара с синими, коричневыми и белыми полосками, и он ужасно вспотел. Ночь была жаркой, я тоже взмок, но не так сильно, как Гарри. Лицо его было мокрым, а подушка вокруг головы просто пропиталась влагой. Мне показалось, что у него сильный приступ малярии.

— Что случилось, Гарри?

— Крайт, — сказал он.

— Крайт![6] Бог мой! Он тебя укусил? Давно?

— Замолчи, — шепнул он.

— Послушай, Гарри, — я наклонился и тронул его за плечо. — Надо действовать, и быстро. Куда он тебя укусил? — Гарри лежал неподвижно и напряженно, будто превозмогая боль.

— Я не укушен, — прошептал он. — Пока нет. Он у меня на животе. Лежит тут и спит.

Я отступил — это вышло непроизвольно — и уставился на его живот, вернее, на покрывавшую его простыню. Материя кое-где собралась складками, и предугадать, что под ней, было невозможно.