Пол Андерсон - В мире тени Страница 4

Янис посмотрела на свои руки, сжатые на коленях. Потом ответила:

— Виновата, — тихо сказала она. — Но я иногда мечтаю о том, как все будет, коща мы вернемся домой.

— А Карл разделяет твои мечты?

— Не знаю. Он не из тех, кто любит откровенничать. Большую часть времени он разговаривает и шутит, как все остальные. Но иногда он молчит. И никогда не говорит о чем-либо значительном.

— Ты хочешь сказать, значительном с точки зрения женщины? — улыбнулась Маура. — Мы ведь собирались исследовать Ахерон не меньше года, а потом будем долге ползти назад. У тебя достаточно возможностей, чтобы воздействовать на мужчину, если, конечно, ты будешь соблюдать при этом правила приличия.

— Я постараюсь, — жалко произнесла Янис. До нее дошел скрытый смысл сказанного. Она усмехнулась. — Что вы имели в виду, коща сказали «не меньше года»?

— Трудно сказать, как долго мы сможем здесь задержаться. Корабль замкнутая экологическая система. Если мы наткнемся на что-нибудь интересное…

— Нет! Они не посмеют! Мы заключили контракт на определенный период. Что же, состаримся здесь?

— Не спеши, малышка, не все сразу, — успокоила Маура. — Сначала мы должны спасти наших мужчин.

«Если мы сможем что-нибудь сделать, — подумала она. — Я лично не вижу, каким образом мы поможем им».

Корабль продолжал двигаться по орбите диаметром около 4,5 млн. километров. Холод окутывал его, бледный солнечный свет падал на металл обшивки. Млечный Путь очерчивал границы видимой вселенной. В контрольном отсеке едва слышались звуки работы аппарата. Между этими звуками и нормальным шумом обитаемого корабля лежала напряженная тишина, подобная барабанной перепонке. Руварац с удивлением осознавал, что почти успокоился.

Буюеваливантовые штормы, пламя билось за тонкой скорлупой обшивки, свет и огонь не один миллиард лет истекали из неистового жерла, именуемого звездой. Ни секунды нельзя было прожить в этом аду. Никому. И тем не менее его датчики регистрировали снаружи вакуум, обычную космическую радиацию, слабое, порожденное плазмой магнитное поле. Его радиоприемник принимал сигналы с «Шихари», трещал космическими помехами, шелестел далекими голосами туманностей и галактик.

— Я тебя не понимаю, — произнес Руварац. Какая-то часть его существа недоумевала. Неужели он был самой заурядной личностью, откровенно посредственным, почему он не мог понять и оценить ситуацию? Ну что ж, острые ситуации — тоже один из способов оценки человеческого характера. Он посмотрел на Вилера. Астрофизик сидел рядом с ним на аварийном сидении помощника пилота. Должно быть, они разговаривали по внутренней связи, но присутствие соседа помогало.

— Расскажи подробнее о своей теории.

— Сначала объясните, что с нами случилось? — возразил Вилер. Теперь его надменность казалась беззлобной, это была всего лишь маска, защита. Лицо у него было белое, как мел, веко дергалось.

— В нас врезалась исследовательская ракета, — ответил Руварац.

— Одна из тех, что мы выпустили, как только вошли в сферу притяжения. Батареи сели, и она не подавала никаких сигналов. Вспомните, несколько ракет-зондов на ближних орбитах имели телеметрию на борту, чтобы можно было следить за их траекториями и сообщить математикам, как выглядит Ахерон.

— Пожалуйста, не будьте ко мне чересчур снисходительны! — Вилер замолчал и вдруг сказал: — Нет. Знаете, мои нервы на пределе, извините меня. Говорите, как считаете нужным.

— Прежде, чем передачи прервались, был произведен расчет орбит ракет. Неизвестно почему, но эти орбиты выглядели довольно странными. Мы вычислили кривую сближения, которая не должна была пересекаться ни, с одной из этих орбит. Но тем не менее это случилось, кто-то ошибся. И мне кажется, я знаю почему.

— Я тоже, — резко кивнул Вилер. — Предположительное местонахождение ракет рассчитывалось с учетом того, что Ахерон является нейтронной звездой, небольшой и ультраплотной. А поскольку, видимо, дело обстоит иначе, — что ж, орбита претерпела искажения, кроме того, само силовое поле непредсказуемо меняется с изменением плотности звезды. Я был бы… нет, пожалуй, нет, поскольку траектории были непредсказуемы, мыс вами должны были пойти на риск.

Руварац задохнулся. Он был близок к тому, чтобы ударить старика.

— Это не так! — взревел он. — Если бы вы, самодовольные тупоголовые снобы, сказали бы мне, что из себя может представлять этот Ахерон, я мог бы предупредить эту опасность и принять меры предосторожности. — От ярости он не мог больше говорить.

Вилер сидел молча до тех пор, пока пилот не успокоился. Потом астрофизик предельно сухо произнес:

— Если вы рассчитываете, что я стану извиняться, то пожалуйста, я извинюсь. Но никто не намеревался пренебрегать вами. Просто никто не подумал, что вы придадите какое-то значение такой маловероятной возможности, вот и все. Все, кроме, меня, считали, что этого попросту не может быть.

Руварац ничего не ответил. Вилер продолжал, скривив рот:

— Правильно, данные, полученные с исследовательских ракет, практически исключают возможность того, что Ахерон является ультраплотным шаром. Но есть причины полагать, что у нейтронных звезд могут быть Пространные атмосферы. Тогда стало бы понятным и поведение ракет. Наличие такой атмосферы привело бы к их столкновению с центральным шаром, прежде чем корабль достигнет их орбит. Единственным надежным доказательством моих предположений было то, что нам не удалось обнаружить звезду оптическими средствами. Сделав грубые допущения, это можно объяснить наличием способности отклонять световые лучи у…

Руварац решил смягчиться, прежде чем его заговорят до смерти.

— O'кей, — прервал он Вилера, — возможно, ваши поиски были не так уж и глупы, просто природа застала их врасплох. Но как бы там ни было, мы с вами находимся в затруднительном положении.

Активной массы, которая у нас осталась, достаточно для того, чтобы уйти от Ахерона. Но вот свидание с «Шикари» или любым другим кораблем мы уже позволить себе не можем. Они не смогут подойти к нам достаточно близко. Наш корабль был единственным транспортным средством, которое могло менять скорость в таких широких пределах, и это позволяло ему глубоко опуститься в гравитационный колодец звезды, а потом выбираться из него.

— А разве они не могут послать нам дополнительную массу, скажем, на борту беспилотной ракеты?

— Вы не представляете, что значит маневрировать в непосредственной близости от такого объекта, да еще на значительных скоростях. — Руварац содрогнулся. — Конечно, мы можем рискнуть. Собственно, именно это мы и собираемся сделать, но я сомневаюсь, чтобы нам это удалось. А у нас, как вы понимаете, будет не более двух попыток. Наш воздухообменник разбит так, что мы уже не можем его ни к чему подключить. У нас запаса кислорода еще на несколько дней. Ну, а потом — гуд бай, бэби.