Владимир Малов - Статуи Ленжевена Страница 4

Город, как и в прошлый раз, был пуст. Максим, даже не уходя еще с площади, чувствовал это и чувствовал безошибочно.

Он пошел по кривой улочке направо, мельком оглядывая попадавшихся на пути богов Ленжевена, и неопределенная тень догадки, мелькнувшая было, постепенно обретала конкретность, становилась все рельефнее и осязаемее. Догадка эта могла бы показаться невероятной, невозможной, но… но ведь был он не на Земле, и здесь, чтобы все понять и все объяснить, может быть, и надо было как раз предположить то, что никак не укладывается в привычные рамки.

Город теперь стал маленьким. Максим обошел его за четверть часа и снова вернулся на площадь, к Установке. Конечно, никого, кроме статуй, он не увидел. Еще немного помедлив — хотелось навсегда запечатлеть в памяти картину, какой он никогда, ни при каких обстоятельствах не увидит на Земле, Максим нажал кнопку возврата, и некоторое время спустя рядом с Установкой снова возникли застывшие в напряженном ожидании фигуры экспедиционников, каменные громады статуй, здания, которые теперь, после только что виденного, могли бы показаться дворцами.

Откинув колпак-обтекатель, Максим отыскал взглядом Петрова. На лице начальника экспедиции Дальнего Поиска было написано столь мучительное нетерпение, что хроноисследователю даже стало почти весело. Разгадка, возможно, была где-то уже совсем рядом, но Петров пока еще ничего не знает, и нет у него в настоящее время даже малейшего намека на ответы, которые так жаждут узнать все, а он, Петров Михаил Григорьевич, больше всех.

Предупреждая шквал вопросов — накануне, после первого возвращения из прошлого было именно так, — Стрелков весело выкрикнул:

— Нет, нет! Пока еще ничего не могу сказать. Сейчас мне надо будет совершить еще один рейс!

— Снова в прошлое? — выдавил из себя Петров.

— На тысячу лет вперед!

— А там? — шумно выдохнув, Петров сделал странный жест, было похоже, что его пальцы перебирают в обратную сторону страницы невидимого календаря.

— А там все то же, что и в прошлый раз. Пустой Город, статуи и дома.

Серафим и Валентин подзарядили блоки питания. Теперь энергетический запас Установки намного превосходил обычные потребности, но, если только невероятная догадка Максима верна, энергии для работы потребуется много, может быть, придется даже возвращаться, чтобы снова зарядить аккумуляторы. Экспедиционники следили за работой ассистентов молча и с напряженным вниманием, как будто присутствовали при неведомом им и торжественном таинстве. Снова махнув рукой, Максим задвинул обтекатель, и мгновение спустя фигурки в скафандрах, так странно выглядевшие среди каменных стен и окаменевших жителей Города, исчезли в закрывшей все тьме.

Это было странно: сразу же после старта Максима вдруг наполнила уверенность, что он прав, не может быть неправым; что невероятная эта мысль, вспыхнувшая недавно по неизвестной причине (может быть, все дело в том причудливом предутреннем сне?), полностью справедлива. А если так, значит, он заранее знает, что увидит вот сейчас, через тысячу земных лет: увидит пустой, но еще более разросшийся Город и еще большее количество каменных изваяний.

И вот над прозрачным обтекателем зажглись два солнца Ленжевена, и Максим в третий раз ступил на плиты площади.

Пустой Город еще больше разросся, число каменных монстров увеличилось…

С сильно бьющимся сердцем Максим подошел к ближайшей статуе. В грубых каменных чертах лица, как ему внезапно показалось, таилась насмешка над тщетным усилием человека проникнуть в тайну, которая окружала жизнь Города.

Прошла минута, две, три. Максим все смотрел на статую. Чувства беззащитности и одиночества не было. Он пришел сюда не один, а вместе со всеми, кто разгадывал самые головокружительные тайны природы прежде, кто открывал законы, управляющие миром, кто ждал сейчас его возвращения на этой же площади, тысячи земных лет назад.

Но пора было приниматься за работу. Максим пошел к Установке, чтобы достать из кабины необходимую аппаратуру.

В наглухо зашторенной столовой-кают-компании зажегся свет, белый объемный экран опустел, и тогда надолго воцарилась до звона густая тишина. Сидя позади, Максим видел, что экспедиционники все, как один, ошеломленно продолжают смотреть на экран, как будто изображение на нем и не исчезало, и видел, как напряжены у всех спины и затылки. Ему вдруг припомнилось однажды после завтрака Петров ему сказал: в первый раз это ошеломляет, не правда ли? Но, как оказалось, это не только в первый раз, оказалось, что статуи готовили землянам и еще более ошеломляющий сюрприз. И, словно бы почувствовав, что он, Максим, думает сейчас о нем, Петров тяжело пошевелился в кресле и хрипло сказал:

— Максим! Максим, давай еще раз сначала!

Хроноисследователь перемотал ленту и повернул рычажок стереопроектора. Вот сейчас повторится снятый им удивительный и все объясняющий фильм, и снова всем, и ему самому в том числе, увиденное покажется невероятным и невозможным.

Столовую-кают-компанию заполнило объемное изображение.

На экспедиционников смотрели узкие щелевидные глаза каменного бога, и был сейчас этот взгляд не застывшим, как в натуре, а осмысленным и живым, за низким каменным лбом чувствовалась какая-то, неизвестно на что направленная работа мысли. У статуи поднялась левая рука, статуя шагнула вперед, голова ее изменила наклон, статуя сделала еще шаг, потом еще… Теперь она смотрела куда-то в сторону, казалось, она увидела там что-то или кого-то; она мгновение подумала и потом пошла туда, куда смотрела.

— Непостижимо! — дрогнувшим голосом сказал кто-то в темноте.

— Собственно, теоретически это возможно, как все знают, — сказал чей-то очень молодой голос. — Жизненная основа не углерод, а кремний.

Статуя продолжала уходить в сторону. На дальнем плане появился объект, к которому она стремилась: такая же статуя, идущая навстречу.

— Я делал кадры с разницей в месяц, — произнес Максим. — Такой интервал пришлось выбирать опытным путем. Зато теперь, как видите, кадр за кадром создают иллюзию нормального движения.

— Вернее, привычного нам темпа движения, — отозвался в темноте голос Пал Палыча, и в этот момент в столовой-кают-компании снова вспыхнул свет.

На этот раз тишина взорвалась: сумбурные фразы произносили все одновременно, не очень-то слушая друг друга, отвечая друг другу невпопад:

— Невероятно!..

— Нас они, конечно, просто не могут видеть… движемся слишком быстро, неуловимо для них…

— Но это же очевидно!..

— Во сколько же раз у них замедлены все жизненные процессы, в десятки тысяч?..