Харлан Эллисон - Птица смерти Страница 4

- Какое же?

- Иш-лилит. Муж Лилит. Ты помнишь ее?

Стек задумался, пытаясь заглянуть в свое прошлое, но не мог пробиться через те четверть миллиона лет, что проспал в склепе. - Нет. В другие времена были другие женщины.

- И много. И была одна, заменившая Лилит.

- Не помню.

- Ее звали... неважно как. Но когда безумный отобрал ее у тебя и заменил ее другой... Тогда я понял, что все это кончится вот так. Птицей Смерти.

- Не хотел бы показаться глупцом, однако я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.

- Ты поймешь раньше, чем все кончится.

- Да, это я уже слышал. - Стек запнулся, посмотрел на тень долгим взглядом, а потом все же спросил: - А тебя как звали?

- До встречи с тобой меня звали Дайра.

Он сказал это на родном языке. Стек не мог бы повторить эти звуки.

- До встречи со мной... Какое имя у тебя теперь?

- Змей.

Что-то прошлепало мимо пещеры - не остановилось, но подало голос, похожий на чавканье мокрой грязи в болоте.

- Зачем ты поместил меня туда вниз? Зачем ты пришел ко мне в первый раз? Что за искра? Почему я не могу вспомнить все другие жизни и кем я был? Чего ты хочешь?

- Тебе следует заснуть. Завтра будет долгий подъем. И холод.

- Я спал двести пятьдесят тысяч лет. Должен был отдохнуть, - сказал Стек. - Почему ты выбрал меня?

- Потом. Сейчас спать. От сна много пользы.

Вокруг Стека сгустилась тьма, разливаясь по всей пещере, он растянулся возле горячего камня, и темнота охватила его.

13

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ

Вам предлагается эссе писателя. Оно явно апеллирует к чувствам. Прорабатывая текст, спросите себя, как автор относится к обсуждаемой теме. Что он пытается сказать? Хорошо ли изложена его точка зрения? Проливает ли это эссе свет на обсуждаемый вопрос? По прочтении напишите собственное эссе о потере любимого существа (не более 500 слов). Если у вас нет такого опыта, опишите вымышленное событие.

АБУ

Вчера умерла моя собака. Одиннадцать лет Абу был моим ближайшим другом. Именно благодаря ему я написал повесть о парне и собаке, которую прочли много людей. По ней поставили имевший успех фильм. Собака в фильме была очень похожа на Абу: не просто собака, а личность. Очеловечить Абу было бы невозможно, для этого он не подходил. Но он был настолько своеобразным созданием, с такой ярко выраженной индивидуальностью, и так определенно выражал намерение делить свою жизнь лишь с теми, с кем хотелось ему, что считать его просто собакой тоже было бы трудно. Если не принимать во внимание тех собачьих черт, которые передались ему генетически, он был совершенно ни на кого не похож.

Мы с ним встретились в лос-анджелесском приюте для бездомных животных. Я хотел завести собаку, потому что мне было одиноко, а я помнил, каким хорошим другом была мне собака в детстве, когда других друзей не было. Однажды я вернулся из летнего лагеря и узнал, что противная старуха-соседка увидела собаку на улице, когда отец был на работе, и вызвала живодеров, а они сунули пса в газовую камеру. В тот же вечер я прокрался к старухе на задний двор, стащил у нее с веревки выбивалку для ковров и закопал на пустыре.

В приюте передо мной в очереди стоял человек. Он держал щенка примерно недельного возраста. Пули - венгерская овчарка, грустное маленькое создание. Их в помете было слишком много, и этого принесли сюда либо отдать кому-нибудь, либо усыпить. Щенка забрали, и человек за конторкой обратился ко мне. Я сказал, что мне нужна собака, и он завел меня в заднюю комнату, где рядами стояли клетки.

В одной из клеток сидел маленький пули, и на него насели три собаки побольше - старожилы этой клетки. Он был совсем малышом и оказался на дне всей этой кучи-малы, но сопротивлялся извсех сил.

- Выньте его оттуда! - завопил я. - Я его беру, беру! Скорее вытаскивайте!

Щенок, стоил два доллара. Самое лучшее вложение когда-либо потраченной мною пары баксов.

Я вез его домой, и он лежал на соседнем сиденье и смотрел на меня.

Я не знал, как его назвать, но вспомнил сцену из фильма тридцать девятого года Александра Конрада "Багдадский вор", когда злой визирь (Конрад Вейдт) превращает маленького вора (его играл Сабу) в собаку. На секунду на собачью морду накладывается человеческое лицо, и морда становится очень разумной. Вот и у маленького пули было то же разумное выражение на морде.

- Абу! - позвал я его.

Он не обратил внимания (и ему было все равно), но с тех пор его именем стало Абу.

Он не оставлял равнодушным никого из приходящих в мой дом. Если человек ему нравился, Абу немедленно устраивался у его ног. Любил, чтобы его почесывали, и за много лет мне не удалось его отучить от привычки попрошайничать за столом. Наверное, потому, что никто из приглашаемых к обеду не мог устоять против его трогательного вида, как у Джеки Кугана в фильме Чаплина "Малыш".

Нехороших людей он тоже чуял. Сколько раз бывало, что мне человек нравится, а он с ним (или с ней) дела иметь не хочет, и всегда потом оказывалось, что у него были достаточные основания. Я приучился отмечать его отношение к новым знакомым, и должен признать, что оно влияло и на мою реакцию. Я стал относиться настороженно к тем, кого Абу не признавал.

Женщины, с которыми у меня отношения не складывались, продолжали тем не менее навещать мой дом - пообщаться с собакой. У Абу появился свой кружок близких подруг, из которых многие ко мне не имели отношения, и бывали среди них даже первые красавицы Голливуда. Одна дама каждое воскресенье посылала за ним шофера - поехать порезвиться на берег моря.

Он никогда не рассказывал, что там происходило, а я не спрашивал.

В прошлом году Абу начал стареть, хотя я этого не заметил, потому что он почти до конца вел себя как щенок. Но он все больше спал и не всегда мог удержать в себе еду, даже венгерскую, которую готовила ему одна венгерская пара с нашей улицы. И совсем ясно стало, что с ним что-то не так, когда он испугался большого лос-анджелесского землетрясения в прошлом году.

Вообще Абу ничего не боялся. Он набрасывался с лаем на Тихий океан и спокойно шел среди злобных котов. Но землетрясение испугало его настолько, что он кинулся ко мне на кровать и обхватил меня передними лапами за шею. Еще чуть-чуть-и я оказался бы единственной жертвой землетрясения, задушенной в кровати собственной собакой.

В начале года я все время возил Абу к ветеринару, и этот болван каждый раз говорил, что все дело в диете.

Однажды в воскресенье я увидел, что он лежит на заднем дворе у ступенек крыльца и его так тяжело рвет, что отходит уже одна желчь. Слизистые едкие нити обмотали морду, и он отчаянно старался отереть их о землю.

И тяжело дышал. Я повез его к другому ветеринару.