Мэрион Брэдли - Ночной пришелец и другие истории Страница 4

— Настаиваю, — Рид повернулся и быстрыми шагами двинулся в сторону своей команды, а Эндрю вошел в палатку и начал паковать свой нехитрый скарб. Рюкзак был громоздким, но все же не в пример легче того груза, который ему пришлось тащить на себе во время долгого пути экспедиции по горам. Эндрю сердито подтянул лямки и, закинув рюкзак через плечо, покинул палатку.

Рид поджидал его невдалеке. В руке у него был пистолет Эндрю.

— Тебе он может пригодиться. — Он подал оружие Эндрю; затем раскрыл блокнот и провел пальцем по нарисованной от руки схеме, отражавшей их путь через горы.

— Компас у тебя при себе? Отлично, гляди; это место, где наш путь пересекся с почтовым трактом из Маунт Денвер в Южный Лагерь. Если ты задержишься в этом месте на пару часов, ты, вероятно, сможешь остаток пути до Маунт Денвер проехать на почтовике — они курсируют через день. Когда доберешься до Маунт Денвер — навести Монтрея.

Рид вырвал листок из блокнота и нацарапал адрес. Брови Эндрю от удивления поползли вверх. Только сейчас он вспомнил, что Рид наметил две экспедиции, для подстраховки на случай, если первая исчезнет. Тогда вторая партия выйдет на ее поиски.

Погода в этот день была паршивой. Эндрю сидел, привалившись спиной к валуну, и ждал, пока солнце закатится за красноватые скалы горной гряды, закрывавшей горизонт. Поднимался ночной ветер, но Эндрю повезло: он обнаружил меж двух валунов подходящую выемку, которая могла послужить ему убежищем; он мог с удобствами провести ночь в спальном мешке с обогревом, даже если температура воздуха опустится ниже шестидесяти градусов мороза.

Он вспоминал, пережевывая кусок безвкусного марбифа, как Рид снаряжал экспедицию с припасами Космической Службы — и поглощал горячее кофе, воду для приготовления которого он вытопил изо льда, соскобленного со скал. Рид с пятью людьми потратил пять суток, чтобы перевалить через горный кряж. Эндрю надеялся проделать обратный путь, двигаясь только днем, за трое суток. Напрямую здесь не было и тридцати миль, но идти приходилось главным образом в обход и потому протяженность единственно возможного маршрута превышала 90 миль. К тому же, если поднимется пыльная буря, ему придется пережидать ее: если ты прожил на Марсе хотя бы один сезон, ты ни за что не рискнешь бросить ей вызов.

Солнце зашло и внезапно потемневшее небо заискрилось множеством ярких звезд. Эндрю допил остатки кофе и взгляд его отыскал над горизонтом пару небесных близнецов — тускло мерцавший топаз Венеры и рядом — голубой сапфир Земли. Когда Эндрю был подростком, он провел несколько лет на Земле и возненавидел ее плотный, насыщенный влагой воздух, ее тяготение, лишающее сил. Его тошнило от задымленного, вонючего воздуха городов под колпаками, от жирных и потных испарений множества человеческих тел. Воздух родного Марса был разрежен, прохладен и полностью лишен запаха. Его родители ненавидели Марс так же сильно, как он сам ненавидел Землю — они были биологами, работавшими в департаменте ксенобиологии и достаточно давно прибывшими с Венеры. Эндрю не чувствовал себя дома нигде, за исключением нескольких дней, проведенных вблизи Ксанаду. А теперь его вышвырнули, как щенка.

Он чертыхнулся. Не хватало еще распускать нюни! День выдался тяжелым: долгий подъем в гору измотал его. Он раскатал спальный мешок и, ожидая, пока нагреется одеяло, размышлял. Интересно, думал он, каков возраст Ксанаду? И что же произошло с городом? Несомненно, если человек смог перебросить мост между планетами, то почему бы ему не построить мост сквозь время, отделяющее их от разумных существ, обитавших на Марсе в невообразимой древности. Эндрю допускал, что такой человек, как Джон Рид, мог бы совершить такое. Эндрю стащил с ног башмаки, покрепче привязал их к своему вьюку, прижав его сверху тяжелым камнем, и забрался в спальный мешок.

Здесь было тепло и уютно, он расслабился и его стали посещать иные мысли.

Он не знал, что и думать о случившемся с ним у стен Ксанаду. Его смущала шишка на затылке. С ним стряслась невероятная штука — в этом он не сомневался. Предостережения Рида не воспринимались им всерьез. В отличие от Рида ему было ясно главное — это не была галлюцинация, и он вовсе не был на грани безумия. Похоже, с ним пытались наладить общение. Были ли его ощущения реальностью или порождениями мозга — вот это он и надеялся узнать.

Каким образом? Он попытался вспомнить те отрывочные сведения о телепатии, которые он где-то вычитал. Хотя он и пытался многословно объяснить Риду, что он имел в виду, говоря о «раскрытии сознания», вообще-то ему и самому не слишком был понятен смысл этих слов.

— Ладно, кто бы или что бы это ни было, — произнес он вслух, — я готов. Если ты можешь найти способ общаться со мной, сделай это прямо сейчас.

И его желание исполнилось. «Я Камеллин», — услышал он.

«Я Камеллин», — и снова наступила тишина. У Эндрю резко разболелась голова, и тягучее ощущение какой-то вполне материальной силы начало заполнять его мозг. «Я Камеллин… Камеллин.» Словно волны накатывались и вытесняли его собственные мысли. Эндрю запаниковал, он попытался противиться этому ужасному ощущению, он пихался руками и ногами внутри спального мешка, как будто дрался с кем-то невидимым.

Постепенно волны угасали и он успокоился, только громкое пыхтенье выдавало недавнее напряжение да скрючившиеся пальцы все еще сжимали край одеяла. Выступившая от ужаса испарина на лбу еще не высохла, но чувство панического возбуждения прошло. Ему показалось, что в этой силе не было враждебности. Он даже ощутил какое-то жгучее нетерпение, подобное дружелюбному нетерпению щенка или собаки, которая может подпрыгнуть и от избытка чувств свалить своего хозяина с ног.

— Камеллин… — вслух произнес Эндрю. Это сочетание звуков показалось ему каким-то особенно чужим. Он надеялся, что, произнося это слово, он сможет сосредоточиться и понять мысли чужака. — Камеллин, все хорошо, приди вновь, только на этот раз не так резко, мягче и медленнее. Ты понял меня? — Эндрю расслабился, в надежде, что повторно он сможет выдержать вторжение этой могучей силы. Теперь он понимал, как сходили с ума.

Даже в этот раз, когда он был подготовлен к тому, что случится, поток, затопивший его сознание, был подобен струе воды, заполняющей бутылку. Он лежал, беспомощный, в поту. Погасли звезды и стих вой ветра — или, может, он ослеп и оглох? Он завис в космическом пространстве и в его сознание проникло что-то. Это не были слова. И не мысленный образ. Но это был смысл, который он понял примерно так:

«Приветствую. Наконец-то. Это случилось и оба наших сознания выдержали. Я — Камеллин.»