Эрик Рассел - Ночной мятеж [=Конец долгой ночи] (ёфицировано) Страница 4

— Обратно! — рявкнул Круин.

— Вам там нравится? — В голосе Мередит слышалось удивление.

— Тебя это не касается.

— Это я не из любопытства спрашиваю, — извиняющимся тоном сказала Мередит. — Я спросила потому, что…

— Почему «потому что»?

— Потому, что я хотела попросить вас прийти к нам в гости.

— Чушь! Этого никогда не будет! — проревел Круии, продолжая спускаться с холма.

— Отец приглашает вас! Моя мама очень вкусно готовит! — прокричала ему вслед девушка.

— Что с вами происходит? — спросил Джузика Круин, вернувшись в лагерь после разговора на холме.

— Со мной? Ничего.

— Вы лжёте! Уж я-то вас насквозь вижу. Три года вместе — это что-нибудь да значит. Не пытайтесь обманывать меня. Вас что-то тревожит.

— Вы правы. Меня тревожат наши люди, сэр, — признался Джузик.

— В чём дело?

— Они ведут себя беспокойно.

— Беспокойно? От этой болезни я найду лекарство. Что же вызывает их беспокойство?

— Причин много, сэр, — ответил Джузик и замолчал.

— Вы что, онемели? — закричал на него Круин.

— Никак нет, сэр, — возразил Джузик. — Первая причина — бездействие. Постоянное ожидание и ожидание — и это после трёх лет томительного полёта.

— Ещё что?

— Знакомое зрелище людской жизни за границей пепла. Они знают, что с вашего разрешения Фэйн, Парт, Кальма и Хефни вкушают прелести этой жизни. Рассказы разведчиков о том, как туземцы радушно встречали их, кормили, поили какой-то жидкостью, которая вливала в них веселье.

Сегодня мы выслали на дежурство всего тридцать космолётов. Из них вовремя вернулись только шесть. Остальные по возвращении ссылались на самые разные «уважительные» причины. Пилоты рассказали всем о своих встречах с туземцами, показали фотографии и подарки. Один из них сейчас отбывает наказание за то, что привёз несколько бутылок веселящей смеси. Всё это сеет смуту среди экипажей.

— Ещё что?

— Прошу прощения, сэр. Вас видели сегодня на холме. Люди завидовали вам. Признаться, и я не составлял исключения.

— Я командующий, — сказал Круин.

— Так точно, — подтвердил Джузик.

После долгого молчания Круин встал и тоном, не допускающим возражения, объявил о своём решении:

— Начиная с сегодняшнего дня полёты разведчиков отменяются. Никаких передвижений без моего разрешения.

— Но это лишит нас необходимой информации, — осмелился заметить Джузик.

— Я сказал, что полёты отменяются! — закричал на него Круин. — Если я прикажу окрасить корабли в бледно-розовый цвет, они будут окрашены в бледно-розовый цвет. Здесь командую я!

— Как прикажете, сэр.

— Завтра я лично осмотрю весь отряд. Известите об этом командиров.

— Слушаюсь, сэр.

Джузик отдал честь и направился к выходу.

В дверях он столкнулся с Фэйном, Кальмой, Партом и Хефни.

Фэйн:

— Занятия проходят успешно. Но туземцы не проявляют особых способностей к языку, и мы общаемся в основном при помощи жестов. Требуется ещё продолжительное время на то, чтобы они освоили гульдский язык в той степени, в которой это нам требуется. (Круин отметил про себя, что Марва Мередит говорила достаточно бегло по-гульдски и что воспитатели и психологи выглядели намного бодрее и жизнерадостнее, чем во время полёта. Он даст им ещё неделю срока, решил Круин. Не больше!)

Хефни:

— Туземцы высокоцивилизованны в житейском отношении, но весьма примитивны во всём остальном. Так, например, в доме у Мередитов — все удобства, включая даже цветное телевидение. Многие вещи просто недоступны нашему пониманию. Представьте себе: их никто не принуждает работать, и тем не менее они почти всё время отдают работе. Они утверждают, что в работе они находят удовлетворение.

У них много фабрик и заводов, и они не простаивают ни одного дня. Взять для примера город Вильямсвилль, в часе ходьбы от дома Мередитов. Там есть обувная фабрика, и дочь хозяина, Марва, работает там три дня подряд. Она сказала нам, что это доставляет ей удовольствие. Они посылают готовую обувь в соседний город, а оттуда им поставляют кожу. Каждый работает в меру своих способностей. Мы узнали, что в другом близлежащем городе строят воздухоплавательные машины. У них прекрасные посадочные площадки почти в каждом городе.

Я спросил, есть ли у Мередитов своя летающая машина. Они ответили, что у них пока нет таковой. Но они могуг сделать телезаказ, и рано или поздно они получат машину. Либо новую, либо подержанную.

На следующий день Круин снова встретился с Мередит. После нового разговора с девушкой он поднялся по лестнице на свой флагманский корабль, прошёл в свою каюту и вызвал Джузика.

— Капитанам привести корабли и экипажи в полную боевую готовность! — приказал Круин.

— Что-нибудь случилось, сэр?

— Я приказываю объявить состояние боевой тревоги! — в гневе проревел Круин. — Вот тогда мы и посмотрим, случилось что-нибудь или нет!

Круин снял шлем и со злостью бросил его на стол.

Джузик вышел. Он вернулся не скоро. Весь его вид выражал растерянность и крайнее беспокойство.

— Разрешите доложить: восемнадцать человек отсутствуют, сэр, — мрачно отрапортовал он.

— Как долго их нет?

— Одиннадцать из них сегодня дежурили в утренних нарядах.

— Значит, остальные семь отсутствуют со вчерашнего дня?

— Боюсь, что это так.

— И никто не счёл нужным доложить мне об этом?

— Так точно, сэр, — после некоторого замешательства ответил Джузик.

— Обнаружили ли вы ещё что-либо, о чём я не был поставлен в известность?

Джузик молчал, видимо не решаясь сказать правду.

— Я жду вашего ответа!

— График дежурства нарушается регулярно. Эти люди опаздывают не в первый раз.

— Сколько капитанов кораблей знали об этом, но не доложили мне?

— Девять, сэр. Четверым из них я приказал явиться к вам для объяснения.

— А где остальные пять?

— Они в числе отсутствующих, сэр, — ответил Джузик и облизнул свои пересохшие от волнения губы.

— Вот как?! Что же, тем, кто оказался на месте, повезло. Остальные виновны в дезертирстве перед лицом врага. Наказание может быть лишь единственным.

— Так точно, сэр! Но, принимая во внимание обстоя…

— Никаких обстоятельств! Единственное наказание — смерть.

Круин с нервозностью ждал возвращения отсутствующих. Просто необходимо расстрелять их! Это будет хорошим уроком для других. А что, если они не вернутся? Наверное, в эти минуты они наслаждаются компанией, пищей, смехом в чьём-нибудь доме. Посмотреть бы на них сейчас: что осталось от печати космоса на их лицах? Какой огонь горит в их глазах? Если они не вернутся, кого он будет наказывать? Какое-то странное чувство завладело Крупном. Он смотрел в иллюминатор. Скоро он увидит, как в сопровождении конвоя на площадку опустится первый нарушитель. Где-то глубоко в лабиринтах его души зародилась новая, неожиданная для него самого, идущая вразрез со всеми его представлениями о долге надежда, что они всё-таки не вернутся.