Михаил Бобров - Мост Страница 4

Только Мост оказался предусмотрительным. Хакер, вытащивший меня из речки, рассказал, что я пробежал две трети дороги — а потом перила резко изогнулись. Хорошо еще, под Мостом у нас глубоко — о дно я не ударился. Но река наша течет с гор, и вода в ней ледяная даже летом. А сейчас деревья уже без листьев. Кроме того, я не успел сгруппироваться в полете и сильно хлопнулся об воду. Хакер не стал дожидаться развязки. Прыгнув в реку одновременно с движением перил, он как раз успел выволочь меня на сухое. Но намерзся я на жизнь вперед. И вставать что-то тяжело. Значит, еще и с простудой наотдыхаюсь.

Не вышло из меня героя.

Мост и хакер все переругиваются. Девушка сидит на бордюре и с перепугу отчитывает меня за глупость. Она права: прежде, чем что-то делать, надо было подумать, кого ты обременишь в случае неудачи.

— Не всю жизнь мозгами, когда-то и сердцем… — выдавливаю ответ.

— Ты прав — она смягчается. — А все равно зря.

— Не тебе же туда идти.

— Да прав ты, прав! — хакер резко поворачивается. — Только что с того? Не пойму, он хочет проверить нашу реакцию на смерть вообще? Или на жертву? Или уровень самопожертвования в отдельно взятом городе? Мало что компьютер, так еще и маньяк. Представляешь?

Представим себе, что возникшее в цивилизации напряжение разрядилось. Вся сумма конфликтов частично разрешена миром, частично сгорела в огне войны. Может быть, и не одной. Люди пережили все перемены и заново отстраивают дома. Отдавать ли им знания, способные опять эти дома поджечь?

Во все времена будет какой-то процент ненормальных, которым любая система поперек глотки. Эти что хочешь превратят в оружие, потому что сами являются оружием и насквозь пропитаны агрессивностью. Но не зная среднего уровня злобности, как отличить маньяка от нормального для данной цивилизации человека?

Институт Теории Культур долго искал критерий…

— Критерий разумности давно уже сложнее, чем тест Элизы! — горячится хакер. — Недостаточно машине переспорить человека, чтобы считаться разумной!

Он размахивает руками. Ему уже не холодно. А меня все колотит. То страшное, что прилетело из времени и свело нас на полотне дороги, еще не случилось. Ледяная лапа по-прежнему сутулит плечи. Так хочется расслабиться, сесть и закрыть глаза!

Но задача не решена. Вопрос давно уже не практический. Конечно, мы не станем отмыкать Мост кровавой жертвой. Но, если Мост ее требует, значит, где-то есть или были люди, которые на подобное способны. И что, жертва является сама? Как врач к больному, как ремонтник к аварии, как… как любой, кто чувствует, что в нем нуждаются, и не ждет ни призыва, ни просьбы?

— Сколько тебе лет, Мост? — спрашиваю я.

И внезапно меня обдает жаром. Горячо! Вопрос правильный!

Мост тоже это чувствует.

— То есть, когда я сделан? — он еще пробует сойти за машину, но хакер уже понял суть:

— Бомба сознания! — его кисти словно взрываются на клавиатуре. — Резидент, ты гений, ты даже не понимаешь, какой! Все понятно, сейчас я его заглушу!

— Стой! — девушка хватает его за запястья и по одному отводит пальцы от кнопок. — Я поняла! Он живой, так? Но тогда его нельзя выключать!

— А тебя убивать можно? — хакер возмущенно ревет. Откуда в его тонком теле такой бас?

— Тихо! — меня интересует, почему именно сейчас Мост молчит. — Мост?

— Мост? — осторожно спрашивает девушка.

— Мост! — приказывает хакер — Именем первого закона роботехники — отвечай на вопрос: сколько тебе лет?

Молчание. Резко и громко хлопает полотно. Но динамики беззвучны. Мы переглядываемся. Мне все теплее и теплее. Такое чувство, словно разгадка уже найдена, но мы еще не понимаем, что держим ее в руках. Солнце над горизонтом уже на половину диска. Запах краски. Тишина.

Тишина тишине рознь. Помолчишь лет пятьсот, научишься ценить и слова. Когда я в последний раз проводил тест? О, уже давно! Предки людей — вот этих, которые стоят на дороге у моего въездного стыка — тогда еще скитались по Галактике с планеты на планету. А здесь обитали остатки Шестой Империи. Империя объединяла сколько-то с хвостиком планет; потом рассыпалась. Сообщения между ее планетами прекратились, каждая община закуклилась на своем шарике — словом, все как обычно. А до них на речном берегу жил еще кто-то. А перед теми — еще какие-то люди. Где-то внутри, в криогенных ячейках памяти, записано, что отвечали в разные времена на мои каверзные вопросы. Но вспоминать пока не нужно.

Когда Институт Теории Культур наконец-то запечатал первые хранилища знаний и назначил драконов им в охрану, подошел срок моей биологической смерти. Предлагали и мне доживать век огнедышащим змеем — может, стоило? Кое-кто согласился коротать вечность, играя в ладушки с краденными принцессами. О таких давно ничего не слышно, да и не должно быть слышно. По замыслу, дракон проявляется только в таком обществе, где его ни бластером, ни ядерной боеголовкой угостить еще не могут. Так что мои соратники расселись по медвежьим углам, по окраинным планетам, технологии стеречь.

А я стал говорящим мостом. Река меняла русло, и я понемногу переставлял опоры, переползая вместе с ней. Примерно раз в сто-двести лет я дергал за бантик живущее вокруг меня общество. Например, требовал кровавой жертвы за проезд. Или принимался направо и налево учить жизни. И записывал реакцию. Большинство цивилизаций, обитающих в речной излучине, мне нравились, и я порой подкидывал им рецепты от разных проблем. Мирное тихое растительное существование, но я прошлую жизнь завершил молчаливым стариком и успел привыкнуть.

А вот теперь, похоже, меня раскусили. И что теперь?

Да, мы накапливали и хранили знания технологического уровня. Но Институт был не настолько глуп, чтобы пренебрегать психологией. Мы собирали описания самых различных ситуаций, хроники, способы разрешения конфликтов, просто примечательные или забавные истории.

Мы сохранили знания и пронесли их сквозь время. Но как мы могли предвидеть, нужны ли они теперь? Как мерить и понимать цивилизацию, где не спрос рождает предложение, а по сделанному тебе предложению ты понимаешь, что в чем-то нуждаешься или скоро будешь нуждаться? Точность предвидения — следствие обычной врожденной телепатии, или она обеспечивается часами выматывающих психофизических тренировок? Или это итог буквального выполнения правил поведения, когда все-все расписано и оттого ясно заранее? А может быть, их догадки — результаты детальных расчетов, где учтены малейшие особенности психологии каждого?