Андрей Жмакин - Мечта Страница 4

— Сергей Иванович, — окликнули его сегодня утром.

Сотрудник показывал на монитор с сегодняшней — вернее, для них вчерашней — страницей «Нью Геральд».

И на его глазах выделил в передовице:

«По нашим сведениям, подготовка русской группы завершена и её отправку на Гею-2 следует ожидать в ближайшие дни».

Старт был назначен на сегодня. И он знал, что и американцы, и европейцы, и китайцы, и японцы — все наиболее реальные конкуренты отстают.

Всё-таки мы будем первыми. Потом уже не важно, кто что будет делать и с каким успехом. Кто был первым — вот что останется навсегда.

И сейчас, в данный момент — на всех телевизионных экранах мира один и тот же сюжет: русские первые.

И очень не хочется, чтобы такой триумф его страны сорвался.

Гурин взял себя в руки и его голос окреп.

Оставшуюся часть речи, репетированную полночи, он проговорил уверенно и победно.

Пять человек в скафандрах и три контейнера с аппаратурой стояли посреди квадратной площадки, окружённой софитами и толпой журналистов. Праздных зрителей не было, дата старта держалась в секрете. На всякий случай. Мир узнал о ней пятнадцать минут назад, к ужасу телевизионных компаний, в пожарном порядке перекраивавших сетку вещания.

Подняли флаг России, прозвучал гимн.

Все пятеро подняли руки.

И медленно растаяли. Площадка опустела.

Гурин заранее договорился, что его заместитель заменит его в общении с прессой.

Предстояли томительные дни. Результат будет известен только тогда, когда ребята вернутся.

Гурин был уверен, что вернутся.

Но он знал и другое: космос — он космос.

Иванов думал о тех, кого назначили дублёрами.

Он знал, что это произойдёт накануне старта. И не знал, на какой именно день назначен старт. Но чувствовал — он настолько сжился с этим проектом, что именно чувствовал — это произойдёт вот-вот.

И у него была спокойная уверенность, что он успеет. Уже успеет. В этом не было никаких сомнений.

Иванов вздохнул. Сейчас, когда его собственная судьба определилась, он особенно остро переживал сочувствие тем, кому в последний момент не повезло.

Он прекрасно понимал, каково это — готовиться наравне со всеми, быть подготовленным наравне со всеми. И почти в последний момент быть отстранённому. По неведомым тебе причинам.

И может сложиться так, что быть отстранённому навсегда. Ведь в следующий раз тоже дублёры будут назначены в последний момент. И тоже никто из них не будет знать, почему выбор пал не на них.

Он тщательно убрал квартиру. Хотя — подумал он, когда закончил — зачем это? Только усилилась боль в груди, которая последние дни всё чаще напоминала о себе. Он лёг, расслабился, и через полчаса боль ушла.

Чуть было не отнёс тёте Клаве ключи, но вовремя одумался. Расспросы, подозрения — последствия непредсказуемы, а у него времени уже не осталось. Нет, там уже разберутся как-нибудь.

В последний раз сходил в библиотеку. Только на обратном пути, после того, как выяснилось, что та молодая библиотекарша сегодня выходная, признался себе, что — попрощаться.

Всё было собрано и упаковано. Вернувшись домой, он ещё раз оглядел и порадовался, что так ладно и удобно вышло.

Документы — вспомнил он — забыл взять. Но, зачем? Это ведь касается лишь его одного. Забыл и забыл.

Всё. Можно.

Но опять предательски заболело в груди. Сначала тихо, потом волнообразно усиливаясь, до острой, почти нестерпимой боли.

Иванов покачал головой. Так сильно никогда не было.

И, чуть передохнув и подождав на очередной волне спада боли, пошёл на кухню за таблетками. Те, которые он упаковал с собой, решил не трогать.

По опыту он знал, что нужно лечь и подождать, пока боль пройдёт.

Так и сделал. То ли потому, что приступ был сильнее обычного, то ли потому, что те таблетки, которые он выпил, были слабее тех, которые он упаковал с собой, и тронуть не решился — лежать пришлось долго. Дольше обычного.

Внезапно подумал о Тане. Может…

Да нет. Они, в сущности, ведь простились.

Им страшно повезло. Игорь поёжился, представив — всего пару метров в сторону. Стволы высоченных деревьев в три-четыре обхвата. Их тела пришлось бы выковыривать из них. Если б было кому это сделать.

Они стояли по колено в воде. Небольшая речка, полметра шириной, ласково журчала, пронося под ними кристально чистую воду.

— Вода, вода, — ответил на его немой вопрос Олег, рассматривая экранчик анализатора, — без всяких примесей. Чистейшая.

Гея-2 действительно оказалась феноменом.

Планета растений.

Они открыли внеземную жизнь. Но это была жизнь, представленная исключительно растительными формами.

— Поговорить не с кем, — заметил Матвей.

— Микробы-то хоть есть? — спросил Миша.

Все повернулись к Виктору. Соответствующий анализатор был у него.

— Какие-то есть. Как же без них.

— Скафандры пока не снимаем, — распорядился Игорь.

— Хотя дышать можно, — отметил Матвей.

Как и предполагалось, состав атмосферы был полностью идентичен земному. Только гелия было чуть больше. Но не принципиально.

— Интересно, как они пахнут?

Олег имел в виду огромные, ярко-жёлтые цветы на лианах, оплетающих гигантские стволы.

— Давай пока лучше не нюхать, — проворчал Виктор.

И защёлкал тумблерами на контейнере с мелкой земной живностью.

— Сначала пусть они.

Астронавты пошли вниз по течению реки.

Другого пути, собственно, не существовало. Пространство между стволами так тесно было забито всяким вьющимся разнообразием, что мысль углубиться в лес отбросили сразу. Прорубиться, конечно, при желании можно, но сил уйдёт непропорционально много.

И они растянулись цепочкой по извилистому руслу.

Игоря сначала волновало, что он, идя третьим, временами теряет из виду Олега, шлёпавшего по воде первым, но вероятность, того, что растения могли прыгать и нападать на них, была смехотворной, так что — пусть.

«Интересно, — подумал он, — зачем им цветы, если нет насекомых?».

В шлемофон он услышал вскрик, а затем срывающийся голос Олега:

— Командир, быстро сюда!

Игорь, поскользнувшись на камне, чуть не упал. Матвей опередил его, обдав облаком брызг.

Он полусидел у самой воды, в высокой траве, облокотившись спиной на плотно переплетённые ветки куста.

Рядом валялся ладно упакованный огромный рюкзак.

— Он умер вчера, — сказал Олег, — мы опоздали на день.

— И чей теперь приоритет? — спросил Матвей.

— Фонарик китайский, — Миша рассматривал содержимое рюкзака.