Виктория Угрюмова - Дом там, где ты Страница 4

Все остальное убранство было под стать: и низкие уютные диванчики; и, конечно же, баснословных денег кабинетный белый беккеровский рояль; и резные дубовые двери, ведущие из гостиной в другие комнаты этого просторного дома; и хрустальные жирандоли, тихо и радостно звеневшие на легчайшем сквозняке, пробиравшемся из распахнутого окна; и черного дерева инкрустированный сверкающий паркет, на котором все еще возлежал несколько ошалевший от подобных перемен Боболониус.

Яшмовая колонка - пьедестал, где внезапно очутился пенат Гораций Фигул, появилась в ту самую секунду, когда раздался звонок в двери.

- Неужели это они? - прошептала Алиса Сигизмундовна.

***

Такого потрясающего дома Тэтэ и Димыч не видели ни разу в своей жизни - ни наяву, ни во сне. Все им здесь было мило и по сердцу, все радовало глаз и грело душу, все восхищало и изумляло. Все и с первой же секунды.

Они только успели крепко поцеловаться и прошептать: "Я тебя люблю", и "Я тебя тоже люблю", - прежде, чем надавить кнопку звонка.

Когда им открыл дверь высокий и стройный, абсолютно белый, как лунь, человек, которого стариком и в мыслях называть было непозволительно, у Тэтэ глаза широко раскрылись и сделались круглые и большие, как голубые мячики - такие симпатичные, что хотелось что-нибудь этакое отколоть, чтобы она так и продолжала удивляться. Хозяин дома был одет по несуществующей ныне моде, и, надо заметить, что шелковая рубаха с пышной белой пеной брабантских кружев на манжетах и воротнике, и бархатная домашняя куртка густого вишневого цвета, расшитая серебром, и бархатные же брюки со штрипками шли ему чрезвычайно. У него оказались пронзительные ореховые глаза, точеный нос с аристократической горбинкой и ослепительно-белые усы. Его легко было представить себе в шляпе с перьями и со шпагой на боку, но совершенно невозможно вообразить в троллейбусе либо в очереди за пенсией. Хозяин улыбнулся, обнажив ровные и крепкие зубы:

- Прошу, прошу, проходите, молодые люди. Разрешите представиться, я Себастьян Тарасович Бубырчик. Вы ведь, конечно, по объявлению?

- Ну, да, - смешался Димыч. Но тут же взял себя в руки, коротко поклонился и отрекомендовался, - Дмитрий Сергеевич Иловайский. А это моя супруга - Татьяна. Для друзей можно просто - Тэтэ.

- Очень приятно, очень приятно, - сказал Себастьян Тарасович, приглашая их войти.

- Какая красота! - не удержалась Тэтэ.

- Вам нравится? - сощурил правый глаз Себастьен. - Что ж, это просто прекрасно. Тогда мы с вами соорудим кофейку с пирожными и поговорим о том, что нас взаимно интересует. Вы выясните для себя, согласны ли вы мириться с некоторыми моими причудами и ... скажем так, особенностями моего дома; а я, со своей стороны, увижу, годитесь ли вы нам в компаньоны. Хотя какое-то мнение я уже составил, не скрою.

Тэтэ хотела спросить, что имел в виду Себастьян, когда говорил "нам", но решила не вылазить со своим любопытством и не торопиться.

Ей очень хотелось понравиться хозяину дома сразу по двум причинам:

во-первых, она уже была больна этим домом, где все, словно по волшебству, было именно так, как грезилось ей в самых сладких, самых невероятных мечтах; а, во-вторых, и сам Себастьян Тарасович произвел на нее неизгладимое впечатление. Нравиться такому мужчине - труд нелегкий, но весьма и весьма благодарный. Женщина, которая заслужила его благосклонность, навсегда останется королевой.

Они шли по бесконечным коридорам, и Себастьян Тарасович гостеприимно распахивал перед ними абсолютно все двери. Правда, то, что он говорил, Димычу - как все мужчины менее романтичному - показалось слегка странным, но он, как и Тэтэ, решил пока не высовываться.

- Так, так, - приговаривал старик. - Что у нас тут? О! Кабинет.

Прекрасный кабинет. И одновременно библиотека.

О такой библиотеке мечтают все. Нет такого человека, который не мечтал бы о подобной библиотеке - с высоченными, под самый потолок, книжными шкафами, забитыми пухлыми фолиантами в кожаном переплете с серебряными застежками; энциклопедиями и словарями; альбомами и буклетами; яркими современными книгами в блестящих обложках и редчайшими старыми томиками. О библиотеке со стремянкой, с настоящим письменным столом, на котором один только письменный прибор хватал за душу и уже ее не отпускал никогда; со старинным глобусом на бронзовой витой подставке, расписанном левиафанами и морскими змеями, парусниками и замками, китами, дельфинами, тритонами и наядами. С уютной лампой с зеленым абажуром. С крохотным кофейным столиком перед глубоким креслом, где можно отдыхать с книгой в руке.

С огромным аквариумом, в котором рыбки, словно капельки радуги, сновали среди развалин гранитного замка, между раковин и водорослей, над равнинами золотистого песка. С фикусом в кадке, помнящим, верно, еще французскую революцию... И ведь это было только начало.

Перед ошеломленными молодыми людьми мелькали комнаты, которых просто не могло быть: уютные, изысканно и со вкусом обставленные, тихие и просторные. А главное - созданные ими и только ими, потому что таких совпадений не бывает в природе.

Наконец они добрели до кухни, окончательно убившей Тэтэ, но уже оставившей равнодушной Димыча, который только разумом сумел понять, что это тоже более чем, и уселись за стол. На столе уже дымился кофейник, и стояли три крохотные фарфоровые чашки - черные, расписанные красными драконами, и огромное блюдо с пирожными, при взгляде на которое все трое стали немедленно истекать слюной.

Молодые люди предпочли не задумываться всерьез над тем, как и когда хозяин успел приготовить именно три прибора? Еще одна случайность?

Или у него просто есть экономка? С другой стороны, человек, имеющий достаточно денег, чтобы содержать такой дом, не должен нуждаться в компаньонах.

Грустно признавать, но что ж поделаешь - жизнь заставила и Тэтэ, и Димыча, часто задумываться именно о таких глупостях и совершенно пустых вещах. И кому удалось избежать подобного несчастья, может со спокойной совестью отложить эту рукопись - все равно ничего нового в ней он для себя не отыщет.

- Итак, - радушно сказал Себастьян Тарасович, когда все разместились и приступили к кофепитию. - Теперь о главном. Вам лично дом понравился?

- Более чем, - ответил Димыч, а Тэтэ только вздохнула.

- Должен сказать вам, молодые люди, что обитель моя имеет свой характер и весьма переборчива, но вы ей приглянулись, - старик посмотрел на изумленную пару и, предупреждая нехорошие мысли, которые начали копошиться в голове у Димыча, быстро произнес. - В чудеса верите охотно?

- После того, как увидели Ваш дом - вполне, - рассмеялась Тэтэ. И сразу стала ослепительной красавицей.