«ЕСЛИ» - ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №9 2007 г. Страница 4

В этот момент в комнату влетел Т.Том Харшбергер, окруженный должностными лицами из разных филиалов корпорации, кибервнедренными в маленькие плавучие серебряные шарики. Шарики теснились рядом, переговариваясь с Т.Томом со всех сторон. Т.Том отвечал одному, отталкивал другого, а особенно назойливого даже влепил в стену.

Мистер Харшбергер был президентом «Харшбергер Индастриз», внуком основателя, большим боссом. Подчиненные видели его очень редко. Отличительными чертами президента были большая голова и бегающие глазки, а также исходящий от него странный запах туалетной воды и озона, как от хорошо ухоженного тропического циклона.

Т.Том занял место во главе стола, отвел глаза от серебряных шариков, впился взглядом в Крейга и выкинул вперед указательный палец.

– Давай! – пролаял он.

Сердце Крейга подскочило, а вместе с ним подскочил он сам и выбежал вперед. Заняв позицию на трибуне, он коснулся пальцем микрофона.

– Добрый день, – начал он. – Мистер Харшбергер, благодарю вас за то, что уплотнили свой и без того насыщенный график и посетили эту презентацию.

Харшбергер величественно наклонил голову. Крейг откашлялся.

– Мой коллега Эндрю Дрок, к сожалению, не смог прийти вовремя, чтобы провести презентацию, как планировалось ранее.

Крейг драматически помедлил, вложив в заявление намек на непростительную халатность. И, похоже, добился своего. Брови Т.Тома мрачно сошлись.

– Давай, – мысленно приказал он Бадди. И ничего не произошло.

Ледяная волна паники, обдавшая его «боксеры», приморозила Крейга к месту. Он отчетливо ощущал неприязненный и нетерпеливый взгляд Т.Тома Харшбергера, устремленный ему прямо в лоб.

Бадди тихо выругался.

– Подожди. Все в порядке. Я перезагрузил запись презентации без ошибок, но нужно проверить… Держись…

И тут по экрану поплыли живописные узбекские пейзажи: степи, усеянные маками, полноводные, пенящиеся горные реки, словом, все чудеса природы, вот уже сотню лет как не существующие в Узбекистане. Кадры сопровождались нарастающими гармониями в духе Кармина Бурана [4]: голоса древних славян интонировали мистические сантименты на тему того, как взволнован и счастлив весь Узбекистан появлением «Харшбергер Индастриз».

Крейг наконец спокойно вздохнул, но злость на Бадди все еще владела им. Пока шло вступление, он рассерженно телепатировал ИИ-агенту:

– Чего ты пытаешься добиться? Довести меня до инфаркта?

Бадди, казалось, был искренне огорчен:

– Не знаю, что стряслось. Я держал всю презентацию в памяти. Но тут она внезапно улетучилась…

Бадди замолчал: его голос постепенно затих, как изображение в древних телевизорах, уменьшающееся до крошечной светлой точки и тут же пропадающее.

Вдруг раздался странный звук: кто-то громко щелкнул пальцами. Дерзкий, самоуверенный… очень знакомый звук.

Крейг в ужасе повернулся. Пейзажи идеализированного Узбекистана все еще плыли по экрану, но теперь их заслонило цифровое изображение Фрэнка Синатры в сером суконном блейзере и мягкой шляпе с плоской тульей и загнутыми кверху полями. Фрэнк шагал по цветущему полю, держа одну руку в кармане и что-то напевая.

Крейг затрясся, схватившись за края кафедры и обшаривая глазами публику. Глэдис Тайт улыбалась, черт бы ее побрал! У Т.Тома Харшбергера был озадаченный вид.

– Бадди! – нервно позвал Крейг. – Бадди, давай же! Какого дьявола ты вытворяешь?

Молчание.

– Посвящается вам, господин Харшбергер, – проворковал цифровой двойник Фрэнка Синатры, показав пальцем в сторону Т.Тома.

– Да что это такое, черт побери? – прорычал тот. Крейг опасался встретиться с боссом взглядом: он отчаянно шарил в выдвижном ящике под трибуной, пытаясь отыскать старомодную клавиатуру, которая позволила бы ему подсоединиться к программному обеспечению презентации. Наконец клавиатура нашлась. Он принялся яростно молотить по клавишам, но на маленьком экране монитора, вставленного в подиум, продолжали мигать все те же слова: «Прогуляемся, приятель?»

Крейг был так занят, пытаясь справиться с программой презентации, что почти не слышал вступительных аккордов «Унеси меня на Луну». И совсем не заметил, когда Синатра пропел первые строчки его собственных стихов, над которыми Крейг потел в ночном полете из Узбекистана:

Знай, Т.Том – ты осел!Ты болван и хулиган.У тебя был план:Узбекистан!Ты послал нас, дураков…

Крейг поспешно сжал губы, чтобы не завопить от ужаса, но из горла все же вырвалось нечто вроде сдавленного кваканья. Синатра продолжал петь все в том же нелестном ключе; Глэдис Тайт честно старалась скрыть улыбку, зато Т.Том кипел от ярости: лицо покрылось глубокими багровыми морщинами, скрещенные руки зловеще застыли на груди. Однако он не произнес ни слова, пока Синатра не срифмовал «дальнюю границу» с «жирной задницей» – с ударением на втором слоге.

– С меня довольно!

Т.Том Харшбергер поднялся, олицетворяя картину оскорбленного достоинства.

Делать было нечего. Крейг, сжав кулак, обрушил его на устройство обработки изображений. Устройство, естественно, разбилось с громким скрежетом, фонтаном искр и дымом. Боль пронзила руку Крейга, когда острый обломок пластика впился в ладонь, оставив глубокую кривую царапину, из которой немедленно хлынула теплая, густая кровь, заливая белую крахмальную манжету.

В этот момент, ехидно ухмыляясь, на пороге появился Эндрю Дрок. Его сопровождали трое. Трое в белых костюмах. Корпоративные медики.

– Ты! – завопил Крейг, тыча в него пальцем, с которого капала кровь.

Взгляды присутствующих обратились на Дрока, чья язвительная усмешка мгновенно превратилась в благочестивую гримасу глубочайшего участия.

– Все будет хорошо, малыш! – утешил он, выставив вперед руки, словно Крейг мог внезапно наброситься на него с ножом. – Послушай, я знаю, тебе очень больно. Мы здесь только для того, чтобы обработать рану.

Дрок искоса глянул на Т.Тома Харшбергера III.

– Я приехал, как только смог, сэр… к сожалению, пришлось заехать в отдел Информационных технологий. Кто-то… – он еле заметным кивком указал на Крейга, – запустил враждебную программу в мою систему с целью взломать мои биочипы. Я мог бы умереть!

– Ты сказал, что заболел азиатским утиным гриппом! – взвизгнул Крейг. – Разве не так, Бадди? Разве не так?!

Но Бадди пропал, исчез напрочь.