Генри Каттнер - Тёмный мир Страница 4

Приглядевшись, я понял, что это создание было не более четырех футов высоты. И вновь я услышал нежный детский голос, по которому невозможно было определить ее пол.

— Не хотите ли есть, лорд Ганелон? Или пить?

Я откинул шелковое покрывало и сел на постели. На мне была одета тонкая мягкая серебристая туника и брюки из того же материала. Эдейри, по-видимому, не шевельнулась, но внезапно портьеры раздвинулись, и в комнату бесшумно вошел человек с накрытым подносом.

Вид его как-то успокаивал. Это был высокий человек, сильный и мускулистый, из-под его шлема с плюмажем, как у этрусков, на меня смотрело мужественное загорелое лицо. Я думал так до тех пор, пока не встретился с ним глазами. Потому что в двух красивых голубых озерах утонул страх. И это был странный страх, очень знакомый, хотя он и притаился глубоко-глубоко в его взгляде.

Он молча обслужил меня и молча удалился.

Эдейри кивнула в сторону подноса.

— Ешь и пей. Ты станешь сильнее, лорд Ганелон.

На подносе было мясо, немного странный хлеб и стакан бесцветной жидкости, судя по вкусу — не воды. Я сделал глоток побольше и поставил кубок на место, потом посмотрел на Эдейри.

— Значит, я все-таки не сумасшедший, — сказал я.

— Нет. Душа твоя блуждала. Сам ты был в ссылке — но теперь ты опять дома.

— В Кэр Ллуре? — спросил я, сам не зная почему.

Эдейри шевельнула своим плащом.

— Нет. Ты ведь должен помнить.

— Я ничего не помню. Кто ты? Что со мной произошло?

— Ты знаешь, что твое имя Ганелон?

— Меня зовут Эдвард Бонд.

— И все же, у Огня Нужды, ты почти все вспомнил, — сказала Эдейри. Это потребует времени. А опасность существует всегда. Кто я? Я — Эдейри, я служу Совету.

— И ты...

— Женщина, — ответила она тем же детским нежным голосом, в котором сейчас звучал смех. — Очень старая женщина, самая старая в Совете, который сократился от первоначальных тринадцати. В нем, конечно, Медея, лорд Матолч...

Тут я вспомнил волка...

— ...Гаст Райми, который имеет силы больше, чем у каждого из нас, но который слишком стар, чтобы ею пользоваться. И ты, лорд Ганелон, или Эдвард Бонд, как ты себя называешь. Нас осталось всего пятеро. Когда-то нас были сотни. Но даже я не помню этого времени, хотя Гаст Райми все вспомнит, если захочет.

Я обхватил голову руками.

— Великие небеса, я ничего не понимаю, твои слова для меня — пустой звук. Я даже не знаю, где нахожусь!

— Послушай, — произнесла она, и я почувствовал мягкое прикосновение к своему плечу. — Ты должен понять. Просто ты потерял память.

— Это неправда.

— Это правда, лорд Ганелон. Твои истинные воспоминания были стерты и заменены на искусственные. Все, что ты сейчас считаешь своей жизнью на Земле — ложно. Ничего этого не было. По крайней мере, если и было, то не с тобой.

— На Земле? Я не на Земле?

— Это другая планета, — ответила она. — Но это твоя родина. Ты родился здесь. Повстанцы, наши враги, отправили тебя в ссылку и поменяли твои воспоминания.

— Это невозможно.

— Подойди сюда, — Эдейри шагнула к окну.

Она к чему-то притронулась, и окно стало совсем прозрачным. Я смотрел через ее голову на пейзаж, которого никогда не видел раньше.

Или видел?

Под тусклым красным солнцем лес внизу купался в кровавом свете. Я глядел на него со значительной высоты и не мог рассмотреть детали, но мне показалось, что деревья были странной формы, и что они двигались. По направлению к далеким холмам текла река. Над лесом возвышались несколько белых башен. Это было все. Но вид огромного красного солнца сказал мне достаточно. Это была не та Земля, которую я знал.

— Другая планета?

— И даже более того, — сказала она. — Мало кто в Темном Мире это знает. А я — знаю, и, к несчастью для тебя, узнали и некоторые другие. Во Вселенной существуют вероятные миры, дивергентные в потоке времени, но почти идентичные, если, конечно, не расходятся слишком далеко.

— Я ничего не понял.

— Миры, существующие и несуществующие во времени и в пространстве, но отделенные другим измерением, вероятностной вариацией. Этот мир мог бы быть твоим, если бы что-то не произошло давным-давно. Первоначально Темный Мир и Земля были одним неразделенным в пространстве-времени миром. Потом было принято очень важное решение, хотя я не знаю точно, в чем оно заключалось. С этого времени временной поток разделился на две части, и два варианта миров начали существовать там, где раньше был один. Вначале они оставались абсолютно идентичными, за тем исключением, что в одном из них не было принято ключевое решение. А результат получился совершенно различным. Это произошло сотни лет назад, но оба мира еще очень близко один от другого во временном потоке. С неизбежностью они отдаляются все дальше и дальше друг от друга и становятся все меньше похожи один на другой. Пока же они настолько сходны, что человек на Земле имеет своего двойника в Темном Мире.

— Двойника?

— Человека, которым он мог бы быть, если бы ключевое решение не было принято. Да, Ганелон и Эдвард Бонд — двойники.

Я вернулся к постели и, нахмурившись, сел на нее.

— Два мира сосуществуют. Это я могу понять. Но я думаю, что ты хотела сказать больше, чем сказала — что где-то еще существует мой двойник.

— Ты родился в Темном Мире. Твой двойник, истинный Эдвард Бонд, родился на Земле; повстанцы обладают вполне достаточными знаниями, чтобы влиять на переменные времени. Мы сами изучили этот метод значительно позже, хотя когда-то он был хорошо известен Совету.

— Повстанцы сместили переменные и послали тебя — Ганелона — на Землю, чтобы Эдвард Бонд мог появится среди них здесь. Они...

— Но зачем? — перебил я ее. — Для чего им это понадобилось?

Эдейри повернулась ко мне, и я в очередной раз почувствовал странный далекий холод, когда она уставилась на меня своими невидимыми глазами.

— Для чего им это понадобилось? — отозвалась она своим нежным детским голосом. — Думай, Ганелон. Посмотрим, удастся ли тебе вспомнить.

Я стал думать. Закрыв глаза, попытался расслабиться, чтобы воспоминания Ганелона выплыли на поверхность моего ума. Я все еще никак не мог привыкнуть к мысли о том, что со мной произошло, хотя это объясняло многое. Это даже объясняло бы — внезапно вспомнил я — и странную потерю сознания в самолете, когда я пролетал над джунглями Суматры, и дальнейшие события, когда все мне казалось каким-то не таким...

Возможно, именно в эту минуту, в самолете, Эдвард Бонд оставил Землю, а Ганелон занял его место — двое близнецов, слишком испуганные и слишком беспомощные, чтобы хоть что-то понимать.

Нет, это было невозможно!

— Нет, не помню! — резко сказал я. — Этого не может быть. Я знаю, кто я. Я знаю все, что произошло с Эдвардом Бондом на протяжении всей его жизни. Ты не можешь доказать мне, что все это только иллюзия. Все слишком ясно, слишком отчетливо.