Далия Трускиновская - Бедные рыцари Страница 4

Гай отошел от камня и задумался. Следовало выбирать дорогу, и надпись определенно давала какие-то советы, но поди ее теперь разбери.

Тут послышался скрип колеса. Гай обрадовался – теперь хоть будет у кого спросить о замке феи Морганы. Но когда он увидел, кто сидит на краю тележки, правя крупным ослом, то спрашивать уже не пожелал, а наоборот – отступил и забрался в малинник.

Деревенский житель прост и боится вещей непонятных и некрасивых. Неизвестно, кто и для чего сотворил карликов, ростом человеку чуть выше пояса, неизвестно, кто их снабдил такими страшными рожами, а главное – для чего им рот от уха до уха. И это бы еще полбеды – а вот почему их держат при себе знатные господа, наряжая лучше, чем родных деток, совершенно непонятно.

Карлик остановил осла, сполз с тележки, снял ведро и поставил у камня. Макая туда тряпку, он смыл остатки букв, протер камень насухо другой тряпкой, взял горшок с краской и кисть, принялся списывать с пергаментного клочка слова. Камень был шершав и неровен, зеленые буквы ложились как попало, но карлика это мало беспокоило.

– «Сей подвиг уготован рыцарю, – шепотом прочитал Гай, – который разгадает загадку».

И далее карлик вывел такие слова: «Кто в черном царстве красный рыцарь?»

Гай даже рот разинул: все деревенские дети скажут, что это морковка. Что же за рыцарь должен прочитать загадку – новорожденный, что ли?

Карлик сунул кисть в горшок, забрался на тележку и заставил осла развернуться.

– Камень подновили, дракона покормили, с озером разобрались, черного рыцаря навестили… Ну, поехали домой, Серенький, – приказал он. – Живо, живо!

Осел все понял и перешел на довольно шуструю рысь.

С тележки слетело что-то белое, но упало не на дорожку, а на куст, совершенно беззвучно, так что карлик не заметил пропажи.

Гай подождал немного и выбрался из малинника. Теперь он хоть знал, какая из дорог ведет к замку феи Морганы. Кто, кроме нее, будет держать карликов и посылать их кормить дракона?

То, что своей тяжестью промяло густой куст почти до земли, оказалось отрубленной чуть выше локтя рукой в белом парчовом рукаве.

От рукава тянулись какие-то веревочки с железными штуковинами, вроде шутовских бубенцов, на концах.

Ужаснувшийся Гай, сам не ведая для чего, подошел поближе. Он впервые в жизни видел отрубленную руку, его трясло от возбуждения, но неведомая сила вленла его разглядеть получше эту страшную находку. Он нагнулся над кустом и задел ветку.

Тонкие веточки под рукой разошлись и она тяжко упала на землю. Тут и обнаружилась, что рука-то живая!

Длинные белые пальцы сгибались и разгибались, словно шаря в воздухе незримую добычу.

Гай попятился и кинулся бежать без оглядки. Ему казалось, что рука по воздуху летит следом и собирается оборвать ему уши – и это в лучшем случае. Наконец он споткнулся и упал.

– Ты кто такой? – спросил густой мужской голос. – Откуда ты взялся?

Гай приподнялся на локте и увидел склонившегося над ним черного рыцаря.

– Я Гай Брут… сын Юния Брута… – пробормотал он. – Спасите меня, господин рыцарь! Там – рука!

– Рука – и что же?

– Рука! Мертвая рука! И шевелится!

– Мертвая рука шевелится? Любопытно… Ты у нас новенький, дружок? Вроде слышал я, фея говорила, что хочет посадить в лесу еще одного дракона. Или великана? А ты часом не сынок тетки Пруденции?

Рыцарь поднес к прорезям забрала нечто, скрытое до поры в железной перчатке.

– Пуфф… – сказал он.

Из шлема прямо в лицо Гаю вылетело облачко серого дыма…

Марция были лишена почти всего – дара речи, способности двигать руками, обоняния и желаний. Она могла только переступать ногами и выполнять приказы, глядя при этом в пол. Это был каменный щербатый пол галереи, опоясывавшей двор совершенно незнакомого замка, куда прибыли уже в полной темноте.

– Дайте ей край мантии, – сказала дама Риона. – А с тобой, Громерта, я потом поговорю.

– А что Громерта? Велите Громерте делать что-нибудь одно, а не дергайте ее – сегодня в лес на дежурство, я еще днем должна была Бомейну сменить, завтра с рыцарем в странствие, послезавтра большая стирка! – огрызнулась девица-паж. – А заклятие-то отменять никто не станет!

– Бомейна должна дождаться рыцаря. Ты его так не встретишь, как она. Который год служишь – с огнем обращаться не умеешь, – упрекнула дама Риона. – Подавай-ка мантию живее!

Мантия оказалась десяти футов в длину, из белой парчи с голубым подбоем. Громерта накинула ее на плечи даме Рионе, застегнула на шее пряжку, затем очень осторожно развернула ткань, а Лота, подведя Марцию, вжала ей в кулак тесемку, пришитую к краю.

– Держи и не смей выпускать.

Затем все построились: впереди маленький паж с факелом, за ним дама Риона с подносом, на котором был водружен рыцарский шлем, за ней попарно девицы, несущие мантию. Женщина-кучер достала из приколоченного спереди к телеге ящика рог и протрубила сигнал.

Минуту спустя прозвучал ответ – такой же скрипучий и срывающийся в писк.

– Идем, – велела дама Риона.

Марцию подтолкнули – она и пошла.

Процессия неторопливо прошествовала по галерее, свернула в арку, пересекла небольшой зал со щитами на стенках и встала перед огромной двустворчатой дверью.

Дверь охраняли двое мужчин в доспехах.

– Доложите его величеству, что пришла дама, угнетенная несчастьями и страждущая! – скорбным и звучным голосом потребовала дама Риона.

Дверь распахнулась.

– Дама, угнетенная несчастьями и страждущая, к его величеству! – доложил герольд.

Марция, получив пинок от Лоты чуть ниже спины, побрела в зал.

Если бы она подняла голову, то увидела бы помещение, убранное, на деревенский взгляд, роскошно: стены в огромных тканых гобеленах, изображающих охоту; камин – такой, что туда на телеге въехать можно, и в нем полыхает настоящий пожар; главное же – стол посреди зала, величиной с ток для молотьбы, причем круглый.

За этим столом сидело человек пятьдесят рыцарей, все длинноволосые и кудрявые, и они разом повернулись к двери, а один встал и медленно погладил ладонью седеющую бороду.

– Прекрасная дама, что привело вас к моему двору? – спросил этот мужчина. – И что означает шлем, который вы принесли сюда?

– Этот шлем я ношу как знак моей вечной скорби, – отвечала дама Риона. – Я не смогу освободиться от него, пока не найду рыцаря, весьма доброго в своих делах и мыслях, без греха, измены или злых помыслов, который сможет надеть этот шлем на голову и совершить великие деяния. При многих дворах я побывала, но никто не сумел надеть шлем, и я надеялась, что в Логрии, при дворе короля Артура, найду хотя бы одного истинного рыцаря.