Генри Каттнер - Крестный путь сквозь века Страница 4

- Насколько отличаться?

- Увы, не знаю. Мы предполагали, что при полном стирании памяти личность полностью исчезает. Теперь мне кажется, что она не исчезала, а как бы хоронилась на дне его души. Задавленная, загнанная в такие глубины подсознания, что никак не могла проявиться внешне. И, естественно, он сам не сознавал этого. Но ведь это происходило век за веком. Более двадцати личностей Тайрелла погребены в его душе, некий многоликий дух, который уже не может долее находиться в состоянии равновесия и покоя. И вот он восстал из могил, поднялся из глубин его памяти.

- Белый Христос никогда не был убийцей!

- Конечно, нет. В самом деле, даже первая его личность, двадцать с лишним столетий назад, должна была являть собой верх величия и доброты, чтобы нести мир народам в тот страшный век антихриста. Но иногда, при погребении личности в глубине подсознания, наверное, могли произойти какие-то изменения. Эти похороненные личности, или хотя бы некоторые из них, могли измениться в худшую сторону по сравнению с тем, какими они были вначале. И вот теперь они вырвались на свободу.

Нерина повернулась к двери.

- Нам необходимо действовать наверняка, - говорил Монс, Но мы в силах спасти Мессию. Мы можем очистить его мозг полностью, подвергнуть его глубокому, очень глубокому зондированию, искоренить самый дух зла. Мы можем спасти его и снова сделать его личность цельной. И начать нужно немедленно. Молись за него, Нерина.

Он задержал на ней беспокойный взгляд, затем круто повернулся и быстро зашагал по коридору. Неподвижная, без проблеска мысли в голове, Нерина ждала. Спустя некоторое время она услышала слабый звук. В одном конце коридора неподвижно встали двое священнослужителей, в другом конце - еще двое.

Нерина открыла дверь и вошла к Тайреллу.

Первое, что ей бросилось в глаза, был окровавленный нож на столе. Затем она увидела темный силуэт у окна, на фоне слепящего голубого неба.

- Тайрелл, - неуверенно окликнула она.

Он обернулся.

- Нерина. О, Нерина!

Его голос был по-прежнему нежен, и в спокойствии его ощущалась та же скрытая сила. Она бросилась в его объятия.

- Я молился, - проговорил он, кладя голову ей на плечо. Монс рассказал мне... Я молился... Что я наделал?

- Ты - Мессия, - ответила она твердо. - Ты спас мир от зла и антихриста. Ты совершил это.

- Но кроме этого? Дьявол в моем сознании! Семя, проросшее там, скрытое от света Господня, - во что оно выросло? Говорят, я убил!

После долгой паузы она прошептала:

- Ты действительно сделал это?

- Нет, - ответил он с непоколебимой уверенностью. - Как я мог? Я, который жил любовью более двух тысяч лет, я не мог причинить вред живому существу.

- Я знала это, - сказала она. - Ты - Белый Христос.

- Белый Христос, - тихо повторил он. - Я не хотел этого имени. Я всего лишь человек, Нерина. И никогда не был чем-то большим. Но... что-то ведь спасло меня, что-то сохранило мне жизнь в Час антихриста. Это был Бог, Это была Его рука. Боже... помоги мне сейчас!

Она крепко прижимала его к себе, глядя куда-то поверх него, сквозь окно за его спиной, сквозь яркое небо, зеленый луг, высокие горы, вершины которых кутались в облака. Бог находился здесь, ибо он был везде, за этой синевой, во всех Мирах и в пространствах между ними, и Бог значил мир и любовь.

- Он поможет тебе, - убежденно произнесла она. - Он шел рядом с тобой две тысячи лет назад. И он не покинул тебя.

- Да, - прошептал Тайрелл. - Монс наверняка ошибся. Как все это было... Я помню. Люди как звери. Небо в огне. Всюду кровь... всюду кровь. Больше сотни лет лилась кровь из человеко-зверей, когда они бились друг с другом.

Она вдруг ощутила, как он весь напрягся и задрожал.

Подняв голову, он заглянул ей в глаза.

"Лед и пламень, - подумала она, - голубые лед и пламень".

- Большие войны, - пробормотал он хриплым напряженным голосом и прикрыл глаза ладонью.

- Христос! - вырвалось из его сжатого горла. - Боже, Боже...

- Тайрелл! - пронзительно вскрикнула она.

- Назад, - прохрипел он, и Нерина молча отступила. Но он обращался не к ней. - Назад, дьявол! - Он обхватил свою голову и, стискивая ее в ладонях, склонялся перед ней все ниже и ниже, пока не согнулся пополам.

- Тайрелл, - закричала она, - Мессия! Ведь ты - Белый Христос...

Согбенное тело резко распрямилось, и она увидела искаженное до неузнаваемости лицо. Лицо, внушавшее ей глубокий ужас и отвращение.

Тайрелл постоял так, глядя на нее, затем отвесил пугающе преувеличенный, шутовской поклон.

Она попятилась и наткнулась на край стола. Протянув руку назад, Нерина нащупала лезвие ножа, покрытое толстым слоем засохшей крови. И это тоже было частью кошмара. Она пыталась дотянуться до рукоятки ножа, понимая, что эта сталь может принести ей смерть, и мысленно представила, как кончик блестящего стального лезвия вонзается ей в грудь.

И тут она услышала его голос, захлебывающийся от смеха.

- Он острый? - спрашивал ее Тайрелл. - Он все еще острый, любовь моя? Или я затупил его о священника? Ты попробуешь его на мне? Ты попытаешься? Другие женщины пытались! - его душил хриплый смех.

- Мессия, - простонала она.

- Мессия! - ухмыльнулся он. - Белый Христос! Князь Мира! Несущий слово любзи, шествующий невредимым сквозь самые кровавые из войн, что когда-либо обращали мир в прах... о, да, это легенда, любовь моя, уже более двадцати веков. И в то же время это ложь. Они забыли. Они все забыли, что происходило тогда!

Она стояла совершенно обессиленная и лишь качала головой в беспомощном отрицании.

- Да, - говорил он, - тебя ведь еще не было на свете. Никого из вас не было, кроме меня, Тайрелла. Это была бойня! Но я выжил. Только отнюдь не благодаря проповеди мира. Знаешь ли ты, что случилось с теми, кто проповедовал мир? Они все мертвы - а вот я не умер, Я выжил, но не проповеди спасли меня.

Он затрясся от хохота,

- Тайрелл - мясник! - крикнул он. - Я был самым кровавым из всех. Чувство страха - вот что было понятно всем. Хотя зверей в людском обличье запутать было нелегко. Но меня они боялись.

Он поднял руки со скрюченными пальцами, его мышцы напряглись в экстазе жутких воспоминаний.

- Красный Христос, - продолжал он, - так меня могли называть. Но не называли. Даже после того, как я продемонстрировал то, что требовалось для этого. Тогда у них было для меня другое имя. Они знали, как меня называть. А теперь... - он зловеще усмехнулся, глядя на нее. - Теперь, когда вселенная пребывает в мире и покое, мне поклоняются, как Мессии. Что остается делать Тайреллу-мяснику сегодня?

Его отвратительный, самодовольный смех стал глуше.

Он сделал три шага и обхватил ее руками. Ее тело содрогнулось от объятия этого воплощенного зла.