Вячеслав Рыбаков - Кружась в поисках смысла Страница 4

Прагматическое "преимущество", "удобство" бога как цели по сравнению со всеми реальными целями (ребенок; другой человек; общность людей; страна) очевидны. Бог находится внутри индивидуума и, хотя и дает возможности для нравственного поиска и духовного развития - чего никогда не дает структура "я - цель, мир - средство", при которой "я" всегда оценивается законченным и совершенным он не подвержен никаким превратностям внешнего мира. Его реакции на поведение индивидуума всегда могут быть истолкованы этим индивидуумом более или менее выгодно для себя, с богом-целью всегда можно договориться, он не предаст. В случаях же с реально существующими целями человек всегда ходит на грани духовной катастрофы. С одной стороны такое напряженное самоодухотворение - а тем более, взаимоодухотворение - дает подчас радости, не сравнимые ни с какими другими, дает обостренное, никак иначе не достижимое ощущение смысла и ценности своего бытия. Но, с другой, обязательно существует риск столкнуться с действительной или, тем более, мнимой "неблагодарностью" - которая, на самом деле, является лишь окончательным и очевидным провалом попыток наладить управление. Такой крах полностью аннулирует, выкорчевывает из духовного мира все, чем этот мир, благодаря жизни для данной цели, обогатился, и разрушения зачастую оказываются настолько велики, что для выбора новой внешней цели и новых попыток подняться до нее уже не хватает сил. Сознание, как за соломинку, хватается за безопасное и бесхлопотное "я - цель, мир - средство", или же, в лучшем случае, за изможденное отсутствие целей вообще или за истеричное, а порой и фиглярское "я - средство, цель - бог (или какая-либо иная идея)".

5.

Парадоксально то, что этические орудия существуют реально и были известны человеку издавна. Они, правда, не осознавались таковыми, поскольку не отвечали точно требованию "хорошего человека слушается, плохого - нет", но являлись машинами с не вполне предсказуемыми результатами попыток управления. Поэтому управление ими закономерно перерастало из отдельных актов в построение системы ценностей, в выработку мировоззрения, в организацию поведения. В силу этого они всегда в той или иной степени обожествлялись и воспринимались уже не только как средства для деятельности, но и как ее цели. Этическая ориентация поведения адресовалась не только тем людям, для которых проводилась работа на этих машинах, но в значительной степени самим этим машинам. Управление ими неизбежно требовало введения их в круг "ближних", а их хорошего или плохого состояния - в круг "блага" или "зла" в мире. Они в большой мере являлись, как все высокие цели, обогатителями душ людей, связанных с ними, но, будучи объективно одинаковыми для многих людей сразу, обогащали, не разнообразя, а наоборот, нивелируя и унифицируя.

В первую очередь речь может идти здесь о земле.

Действительно, легко увидеть, что работа с землей кардинально отличается от работы с любым другим орудием производства. Следование матрице употребления, как правило, приводит к катастрофическим последствиям. Земля независима, как любое сложное явление природы. Землю не отложишь "до следующего раза"; она не может быть заменена в случае поломки; она, как человек, как бы сама формирует свое поведение; диктует она, она организует работающего на ней индивидуума, она требует знания; она определенно является высокой целью в том смысле, что служит стимулом обогащающего мозг и сердце процесса. На одни и те же действия она может реагировать по разному, в том числе - необъяснимой неблагодарностью или незаслуженной щедростью. Историческая практика показывает, тем не менее, что, чем более высокая степень обожествления и обобществления земли была присуща той или иной культуре, тем, при прочих равных, более высокого коэффициента полезного действия эта культура от земли добивалась. "Божественная", "священная" земля куда больше склонна к щедрости, чем "своя". Прагматическое сознание, старательно выращиваемое обществами потребления - обществами употребления, скажем мы в данном контексте - постепенно оказывается с нею несовместимым, разрушает ее. Все попытки наладить с землей жесткие и однозначные связи посредством отдельных актов управления, как с топором или с токарным станком, приводят прежде всего и не более чем к тому, что случайные и неизбежные колебания природных факторов, обуславливающие "своенравность" земли даже те, которые всегда были в "пределах допусков управления" ею - несмотря на развитие техники, все более становятся фатальными. Длительное и искреннее старание наладить управление землей является кузнецом определенной этики и определенной системы ее поведенческой реализации; опыт общения с землей не уступает в этом смысле опыту общения с себе подобными. Отличие же состоит в том, что, как было уже сказано, он является общим для многих и, следовательно, объединяющим многих.

И, однако, в отличие от высоких целей, отпочковавшихся от идеального представления об этическом орудии, земля всегда оставалась только промежуточной целью.

Она осознаваемо оставалась орудием - средством достижения высоких целей, ориентированных на других людей, в конечном счете - на общество. Если пропадала эта более далекая ориентация, поведение работающего на земле человека раньше или позже становилось неадекватным. Отношению к орудию как к конечной цели разрывало связи управления и орудие выходило из-под контроля, наказывало "неблагодарностью", сколь бы заботливым, сколь бы этичным по отношению непосредственно к нему не оставалось поведение человека. В отличие от бога земля никогда не могла занять статус конечного смысла бытия. Обработка земли только ради самой земли невозможна. Окончательный "сдвиг на цель", о котором сейчас много говорят психологи - то есть превращение деятельности по обретению средств для следующей деятельности в самоцель - здесь просто немыслим. Земля есть непрерывный процесс, требующий непрерывной регулировки, и если регулировка становится хотя бы на каком-то этапе противоестественной, земля продолжает свое дело, продолжает приносить плоды, но - горькие. Дуализм "цель - средство", присущий земле, обязательно требует для эффективного управления включения в число учитываемых факторов дальнейших целей, а также важнейшей категории "будущего", без которой вполне обходится жесткое управление простыми орудиями. Причем опять-таки двойного будущего: будущего состояния орудия, возникающего в процессе управления (забота о земле посредством своей деятельности) и будущего состояния людей (забота о себе и ближних посредством плодов земли).

Бог (или иная подобная идея) всегда важнее ближних и, следовательно, при возникновении конфликта их интересов этически разрешенное поведение может оказаться антигуманным; ближние в целом всегда важнее земли, и, следовательно, формируемое землей мировоззрение совокупность ближних ставит выше орудия, отводя ему чрезвычайно важное, но все же подчиненное место. Ближние как непосредственная и конечная цель бытия воспитывают, как правило, чисто духовные и совершенно невооруженные, проповеднически непрактичные, зачастую даже жертвенные, разрушительные для "я" способы реализации этики. Этическое же орудие как воспитатель уникально: оно и прагматично, и человечно одновременно.