Пол Мелкоу - Целина Страница 4

Гарри и Иган следили за происходящим с другого берега. Гарри не сводил взгляда с «фермеров». Интересно, заметил ли он шеи неправильной формы и бугристые щеки? Наверное, нет. Гарри способен замечать только слабости других.

Хотя тут я могла ошибаться. Однажды нам с Гарри и другими ребятами дали общее задание. В шестом классе мы ездили в одну из лабораторий министерства сельского хозяйства, чтобы рассмотреть споры в электронный микроскоп. Мы пару раз выбирались в лес на поиск образцов, и Гарри, всегда ходивший один, нашел самые лучшие папоротники — длинные изогнутые перья, похожие на зеленое пламя. Я застала его врасплох, когда он осторожно очищал обратную сторону листьев специальным скребком. Заметив, что я за ним наблюдаю, он ухмыльнулся, заграбастал образец и сунул мне. Все произошло так быстро, что я едва успела подхватить листья, чуть не выронив их. Гарри делал вид, что ему на все наплевать, но я заметила, с каким старанием он собирал споры.

Впрочем, это было давно, задолго до той игры в бутылочку. С тех пор Гарри изменился. Я смотрела, как он наблюдает за «фермерами», явно что-то замышляя.

Мистер Джойс околачивался здесь же, донимая «фермеров» жалобами на боль в спине, причиной которой стал упавший на него «фольксваген». А ведь космический корабль тут ни при чем. Его спину — и не только — доконали бесчисленные бутылки дешевого пойла «Мэд-Дог 20/20».

— Вас искали «фермеры». Забрали ваш космический корабль.

— Я так и думал, — кивнул Берт. — Но здесь безопасно — мне так кажется.

— Ага, они тоже не любят умственно отсталых.

— Ты поступила жестоко, причем намеренно. Я бы еще понял, будь Ник чужим, но он член твоей семьи…

— Он мой брат, и я могу поступать с ним так, как захочу.

Внизу Ник складывал пирамидку из камней. Он принес «попрыгунчики» с берега реки, доверху набив ими оба кармана джинсов.

Берт нахмурился и вновь принялся за письмо.

— Что вы пишете? — Я уже спрашивала его, но Берт ничего мне не показывал.

— Письмо к доктору Роберту Каттеру из университета Вандербильта.

— И о чем же говорится в письме?

Он немного помолчал.

— Я задаю вопросы, которые направят его исследования в ключевые области.

— Какие области?

— Я не могу объяснить.

— Вы пишете довольно длинное письмо доктору Каттеру. И не в состоянии объяснить, о чем оно?

Берт не ответил.

— Что мы делаем не так? Роботы, компьютеры, нанотехнологии? Мы выбрали неверный путь?

— На этом пути мы уже добились успехов. — Берт покачал головой. — Нам нужен прорыв в других областях.

— Каких?

Он вложил листы в конверт, запечатал его и протянул мне.

— У меня очень дружная семья. Я происхожу из древнего рода, давшего миру много известных учителей, — принялся объяснять Берт. — В юности я лишился отца. Такое случается крайне редко. Наука обеспечивает нам продолжительную и безопасную жизнь. Обычно мы долго живем вместе — сын, отец, дед и еще несколько поколений. Получается непрерывная цепь. Так принято у моего народа.

Когда я был еще студентом, несчастный случай разорвал цепь. Некоторые ритуалы не исполнялись. Смерть отца сделала их невозможными. Наша культура в большей степени опирается на ритуалы, чем ваша.

— Что-то вроде выпускного в школе? — В июне нам устроили торжество по поводу окончания восьмого класса. Завели музыку и заставили ходить строем, семеня ногами.

— Да. Нечто подобное у нас проводится каждый день. Дедушки пытались заменить мне отца, но я остро ощущал его отсутствие. Ведь для нас отец — мостик в прошлое. Моя связь с прошлым оборвалась. И я прилетел сюда… за помощью.

Я озадаченно уставилась на письмо, которое держала в руках.

— Тут вам ничем не помогут.

— Нет, я знаю, что надежда есть. — Глаза Берта возбужденно блестели. — И моя надежда связана с этой плодородной, целинной планетой. — Он достал блокнот и принялся строчить новое письмо.

— Пошли, Ник, — позвала я.

Берт свято верит в земную науку. Он убежден, что мы можем как-то компенсировать ему потерю отца. Ничего мы не можем. Мама иногда водит нас в церковь, но я точно знаю, что все это чушь собачья. Разве Бог позволил бы появиться на свет Нику? По крайней мере такому Богу не стоит молиться.

Мы поравнялись с деревом, которое когда-то пытались срубить. Оно было коричневое, мертвое. Тогда мы сильно повредили ствол и убили клен: окружающие деревья покрылись густой изумрудно-зеленой листвой, а его ветки оставались голыми. Ник прижал ладонь к серой зарубке, оставленной нами на стволе.

Я хлопнула письмом по руке. Чем же мы можем помочь Берту? Интересно, на что он рассчитывает? Ведь его отца давно нет в живых.

На полпути к трейлеру я вскрыла письмо. Я так увлеклась чтением, что, наверное, не заметила Гарри.

— Что это, черт возьми? — Я стояла на ступеньках лестницы, ведущей на верхний этаж крепости и, не обращая внимания на боль в ноге, размахивала письмом перед носом Берта.

Я летела сюда напролом, через колючки, и огромный шип, проткнувший джинсы насквозь, торчал у меня из лодыжки. Берт растерянно моргал.

— Частная переписка с ведущими учеными вашего мира.

От злости у меня язык буквально прилип к нёбу. Наконец я поднесла лист бумаги к глазам и стала читать: «Я позволю себе задать вопрос: можно ли измерить силу сверхъестественных проявлений, основываясь на плотности нервных узлов коры головного мозга? Совершенно очевидно, что духи собак встречаются реже, чем духи людей. Но связан ли данный факт с размером мозга? Линейна ли зависимость? И каково влияние других параметров, например сексуальной активности или эмоционального уровня? Прошу обратить внимание на составленную мной таблицу данных».

— Что это, черт возьми? Что, по-вашему, ученые должны делать с такой бредятиной?

— Я надеялся подтолкнуть их к исследованиям в области воссоздания человеческих существ.

— То есть пусть изучают призраков, а не компьютеры?

— Компьютеры у нас уже есть.

— А как насчет медицины?

— Нам она не подходит. — Берт отвел взгляд.

— Тогда займитесь исследованиями сами! Отвяжитесь от нас! Почему вы хотите использовать нас ради такого дерьма? Нам оно точно ни к чему.

— Сами мы не способны заниматься исследованиями. Мы… бесплодны — в отличие от землян, не связанных нашей культурой и нашими ритуалами. У нас превосходная медицина. Мы владеем нанотехнологиями. У нас нет больных или… умственно отсталых. Только вот за все это приходится платить застоем. А вы неугомонные, деятельные. Ваш разум ничто не сдерживает, он не скован ограничениями, которые сложились за тысячелетия цивилизованной жизни. Наши желания и потребности удовлетворяются машинами, которые заботятся и о нас, и о себе самих.