Анатолий Коширенков - Зеркальная эволюция Страница 4

Козинцер почувствовал удар, и ему вдруг представилось как корабль, подвергшийся нападению, начал разваливаться на части. В ужасе вскрикнув, он открыл глаза и схватился за упругий край кресла, надежно удерживающий его в полу-лежачем положении. Через мгновенье, окончательно придя в себя и избавившись от хмеля сновидения, Козинцер глубоко вздохнул, утер со лба выступивший пот и огляделся по сторонам. Все было так, как и прежде, корабль по-прежнему стремительно нес его к новому спутнику Земли, Зеркальной Слободе, ставшим с десяток лет тому назад невероятно дорогим курортом, отдых на котором могли позволить себе лишь очень немногие. Сам Козинцер летел на Слободу впервые, вознамерившись таким образом отметить свое второе рождение, процедуру, продлившую его жизнь еще на долгие шестнадцать лет. Переключив свое внимание на дисплей, он запросил информацию о полете. До Слободы оставалось еще более пяти часов лету. Вздохнув, Козинцер вызвал пункт личного подменю и затребовал осуществление голосовой связи с идентификатором, принадлежавшим его сыну. Алик ответил на вызов спустя несколько секунд.

– Здравствуй, отец! Ты еще в пути?

– Да, Алик, осталось совсем немного, и я окажусь в раю.

– Вот как? А мне казалось, ты предпринял все, что только было в твоих силах, чтобы отсрочить встречу со всевышним!

– Перестань, – резко прервал сына Козинцер. – Слышать подобные насмешки от человека, находящегося в твоем положении, по крайней мере, странно.

– А что не так? – взъелся Алик.

Ему было сорок два года, однако отец так до сих пор и не смог свыкнуться с мыслью, что его сын уже давно повзрослел. Сейчас, глядя на них со стороны, было крайне затруднительно сказать наверняка, кто именно стоит справа, а кто слева, настолько они были похожи. Состоятельные мужчины пожилого возраста, в особенности холостяки, внимательно следящие за своей внешностью, повинуясь духу времени, теперь редко позволяли себе выглядеть старше сорока лет, считая этот период неким компромиссом собственного духовного осознания и берущей свое, старости.

– Все так, Алик, за исключение того, что совсем скоро тебе предстоит пройти очередной Заявочный тест при имеющемся у тебя, на данный момент, багаже в три положительных заявления! Мне бы очень хотелось знать, как чувствует себя мой сын, находясь на рубеже настолько ответственного этапа, и не зажат ли его разум тисками надуманных обстоятельств?

– Успокойся отец, не нужно так волноваться, ведь тебе еще отдыхать! Мой разум чист и свободен. Я превосходно подготовлен к тесту и когда настанет время, наконец, сделаю свое последнее положительное заявление, отразив в нем всю безмятежность собственного духа, достойного покоя!

Козинцер стиснул зубы. Прервав взглядом соединение, он вновь закрыл глаза, стараясь успокоиться. Сын его, за свои сорок лет, умудрился нахватать критическую норму положительных заявлений, а это означало то, что подтверди он еще одно и Козинцер его потеряет. В этом случае, Мировой Союз получит очередного кандидата в доноры, полностью разубежденного в собственной значимости и готового эту значимость заслужить, не раздумывая передав в копилку программы «Живой Мир» собственную жизнь. Несмотря на свое положение, Козинцер ничего не мог с этим поделать, у него не получалось переубедить сына в суждениях, которые тот считал своими и донести до него то, как он заблуждается. Однако, в то, что его время еще не пришло, и он обязательно совершит нечто грандиозное в будущем, Алик больше не верил. Единственное, что оставалось во власти старика, так это оплатить мемокопию, сняв электронную кальку с сознания своего сына и поместив его образ в специальный информационный брусок. Мемокопия давала надежду когда-нибудь в будущем воскресить внутренний мир усопшего, совместив его с искусственным организмом, однако, сам Козинцер прекрасно понимал, что все это, не более чем последняя дань, выплачиваемая своим близким, такими как он, которым не хватило в свое время обычных слов. Он вновь забылся в тревожном, беспокойном сне и насколько бы не был Козинцер эгоистичен, но собственные достижения вмиг померкли и потускнели, отражаясь в грустных глазах его сына, который никак не хотел уходить.

Глава 4

Сигнал о предстоящей посадке, отправленный сервисной системой корабля на идентификаторы пассажиров и членов экипажа, заставил Козинцера проснуться. Через сорок минут лайнер совершил успешную посадку на единственном космопорте Зеркальной Слободы. Покинув корабль, Козинцер оказался в стыковочном шлюзе, где у информационных терминалов скопилось никак не меньше двух десятков пассажиров. Он сообразил, что это вероятно и есть те самые аппараты, предназначенные для выдачи бумажных денежных знаков, отпечатанных точно таким же архаичным способом, как в старину. Так как на Слободе, в силу различных причин, не действовали многие правила, законы и принципы, которыми руководствовался дома обычный землянин, правительство было вынуждено внедрить здесь определенные компромиссные решения, вроде бумажных денег. Ведь на Зеркальной слободе не было не только элементов системы Этик-анализатора, но и других, куда более заурядных систем, включая и функционирование персональных идентификаторов.

Вовремя сообразив, что терминалы в шлюзе способны функционировать только в моменты стыковки с кораблями, Козинцер обменял сразу довольно крупную сумму, которой ему с лихвой бы хватило на полугодовое безбедное существование на Земле, и получил такое количество цветных бумажек, что поначалу даже растерялся, не представляя, как с ними следует обращаться. Кое-как рассовав деньги по различным отделениям своей сумки он, наконец, вышел из шлюза и оказался в залитом дневным светом огромном холле. Подойдя к свободному окошку, Козинцер улыбнулся дежурному офицеру и тот, отсканировав радужку его левого глаза, без лишних слов выдал счастливому обладателю нескольких килограммов бумажных денег еще и бумажный паспорт. Избавившись от постороннего внимания и оказавшись на улице, Козинцер остановился, прислушиваясь к собственным ощущениям. Его поразил воздух, чистый, сладкий и как-будто гораздо более плотный, чем на Земле. А еще он почувствовал спокойствие и редкое умиротворение. Оно шло вовсе не от окружающего великолепия, которое было заметно сразу, стоило оказаться за дверями космопорта, а от на время заснувших биочипов, притаившихся в его организме. Козинцер достал из сумки свой коммуникатор, вывел его из спящего режима, и увидел на экране лишь хаотично разбросанные символы, не желающие собираться из-за отсутствия контакта с идентификатором, в понятные для пользователя строки. Идентификатор не работал, все было в точности так, как об этом рассказывали в визуальных сюжетах, посвященных спутнику Зеркальная Слобода. Оказавшись в салоне такси, которое вполне ожидаемо покатило по дороге, а не взмыло ввысь, Козинцер, почти не скрывая этого, начал с интересом разглядывать темноволосого водителя – паренька, лет двадцати.