Филип Фармер - И в торгашестве присутствует оттенок благородства Страница 4

- Ну и ну! - говорит Рыжий Ястреб. - Этак вы превзойдете саму себя, мадам. Осторожней, а то наживете психическую грыжу и придется носить бандаж, чтобы она не вывалилась.

- Смейтесь, если нравится, негодяи! - говорит мадам. - Есть иные миры помимо нашего. Карты не могут обманывать, особенно если они в моих руках.

- Гобринус! - зовет Чиб. - Еще кувшинчик пива для мадам!

Юные Редисы возвращаются к столу - это диск без ножек, его удерживает в воздухе гравитационное поле. Бенедиктина бросает гневный взгляд в их сторону и начинает перешептываться о чем-то с другими среднелетками. За столиком по соседству сидит Пинкертон Легран, агент госорганов, лицом к ним, чтобы фидеокамера захватывала их сквозь пиджак с секретом: материя просвечивает только в одну сторону. Все знают, что он следит и подслушивает. Он знает, что они знают, и уже докладывал об этом своему начальству. Он хмурится, увидев, что входит Фалько Аксипитер. Леграну не нравится, что агент из другого управления суется в дело, которым занимается он. Аксипитер даже не смотрит на Леграна. Он заказывает чайничек чая и притворяется, что кидает в него таблетку, которая, реагируя с дубильной кислотой, производит попводяру - по.

Руссо Рыжий Ястреб подмигивает Чибу и говорит:

- Так ты считаешь, что действительно можно парализовать жизнь всего Лос-Анджелеса одной бомбой?

- Тремя бомбами! - говорит Чиб так громко, чтобы фидеокамера Леграна записала его слова. - Одна под пульт управления на опреснительном заводе, вторая - под дублирующий пульт, третья - на распределитель большой трубы, которая подает воду в резервуар на Двадцатом горизонте.

Пинкертон Легран бледнеет. Он допивает залпом свое виски и заказывает еще порцию, хотя выпил он уже изрядно. Он нажимает кнопку на фидеокамере для срочной передачи сверхсекретной информации. Лампочки мигают малиновым светом в Главном управлении; трезвонит звонок; начальник просыпается так резко, что падает со стула.

Аксипитер тоже все слышит, но остается неподвижным, с мрачным лицом, нахохлившись, похожий на диоритовое изображение ястреба из гробницы фараона. Одна мысль владеет им, его не отвлечь разговорами о затоплении Лос-Анджелеса, даже если начнется их осуществление. Выслеживая Старика, он пришел сюда в надежде использовать Чиба в качестве отмычки к дому. Одна "мышь", как он называет преступников, за которыми гоняется, - одна "мышь" приведет в нору другой "мыши".

- Как думаешь, когда мы сможем приступить к действиям? - спрашивает Хьюга Уэллс-Эрб Хайнстербери, писательница-фантаст.

- Примерно через три недели, - отвечает Чиб.

В Главном управлении начальник полиции проклинает Леграна: зачем тот побеспокоил его? Тысячи молодых парней и девиц выпускают пар, сочиняя заговоры, диверсии, убийства, мятежи. Он не понимает, зачем эти юные негодяи ведут подобные разговоры, ведь им выдают все, что надо, и бесплатно. Будь его воля, он побросал бы их в каталажку, чтобы их там попинали для острастки.

- А после всего придется рвануть куда-нибудь в глушь, - говорит Рыжий Ястреб. Его глаза блестят. - Скажу вам, ребята, лучшее в мире - быть свободным человеком, жить в лесу. Там ты по-настоящему личность, а не овца в безликом стаде.

Рыжий Ястреб верит в этот заговор по уничтожению Лос-Анджелеса. Он счастлив, потому что, пребывая в объятиях Матери-Природы, истосковался, хоть и не признается в этом, по интеллектуальному общению. Другие дикари слышат приближение оленя за сто шагов, вовремя замечают гремучую змею в кустах, но они глухи к поступи философской мысли, к шелесту Ницше, распевам Рассела, гоготу Гегеля.

- Необразованные свиньи! - говорит он вслух.

Остальные спрашивают:

- Что?

- Ничего, ребята, послушайте, вам-то хорошо известно, как хорошо жить в лесах. Вы были в Корпусе охраны дикой природы...

- Я был в отряде Д-4, - говорит Омар Руник. - Я подхватил сенную лихорадку.

- Я работал над своей второй диссертацией, - говорит Гиббон Тацитус.

- Я был в оркестре Корпуса, - говорит Сибелиус Амадей Йегуди. - Мы выезжали на природу только давать концерты в лагерях, но это случалось редко.

- Чиб, ты тоже был в Корпусе, тебе нравилось там, правда?

Чиб кивает, но говорит:

- Когда ты в новоамериндах, приходится тратить все свое время на то, чтобы выжить. Мне некогда было рисовать. И кто увидит в лесу мои картины, даже если б у меня и выпала свободная минута. В любом случае такая жизнь не годится для женщины или ребенка.

Рыжий Ястреб явно обижен, он заказывает себе виски, смешанное с по.

Пинкертон Легран не хотел бы прерывать прослушивание, но давление в мочевом пузыре становится невыносимым. Он направляется в комнатку, которая используется в качестве нужника для клиентов. Рыжий Ястреб, у которого отвратительное настроение, вызванное тем, что друзья его не понимают, выставляет ногу. Легран спотыкается, валится вперед, стараясь удержать равновесие. Бенедиктина тоже подставляет ногу. Легран падает лицом на пол. У него больше нет необходимости посещать сортир, разве чтобы помыться теперь.

Все, кроме Леграна и Аксипитера, хохочут. Легран вскакивает, сжав кулаки. Бенедиктина не обращает на него внимания, она направляется к Чибу, подруги следуют за ней. Чиб напрягается. Она говорит:

- Извращенец, скотина! Ты говорил, что засунешь в меня только палец.

- Ты повторяешься, - отвечает Чиб. - Сейчас самое важное: что будет с ребенком?

- Твое какое дело? - спрашивает Бенедиктина. - Насколько тебе известно, ребенок, может быть, и не твой!

- Я бы вздохнул с облегчением, если б он не был моим, - говорит Чиб. - В любом случае нужно учитывать мнение и самого ребенка. Возможно, ему хочется жить, пусть даже с такой матерью, как ты.

- Жить этой жалкой жизнью! - выкрикивает она. - Лучше я сделаю ему одолжение: сейчас иду в больницу и избавляюсь от него. Народный фестиваль - это мой шанс, и из-за тебя я могу упустить его. Теперь мне не добиться большого успеха. Туда соберутся представители фирм со всего мира, а мне не удастся спеть перед ними!

- Ты врешь, - говорит Чиб. - Ты же разодета для выступления.

У Бенедиктины красное лицо; ее глаза широко раскрыты, ноздри раздуваются.

- Ты испортил мне настроение! - кричит Бенедиктина. - Эй, послушайте все этого нытика! Этот великий художник, этот образец достоинства, наш божественный Чиб, у него не встает, пока над ним ртом не поработаешь!

Друзья Чиба переглядываются. О чем вопит эта сучка? Как будто секрет какой раскрывает.

(Из "Частных высказываний" Старика:

"Некоторые особенности религии панаморитов, столь презираемой и поносимой в двадцать первом веке, стали обыденным явлением в наше время. Любовь, любовь, любовь физическая и духовная! Недостаточно просто поцеловать или обнять своего ребенка. Возбуждение половых органов младенца разговорами со стороны родителей или родственников привело к возникновению некоторых весьма любопытных условных рефлексов. Я мог бы написать целую книгу об этом явлении середины двадцать второго века, и, возможно, так и сделаю".)