Константин Якименко - Как удар молнии Страница 4

Теперь главное было внушить им, что я — именно тот единственный человек, который способен реализовать придуманный якобы ими план.

Я сильно переживал при первой встрече с Лидером — но я уже давно научился контролировать эмоции. Ни в коем случае нельзя было проявлять излишнюю заинтересованность, иначе они решили бы, что я — подосланный кем-то тайный агент, намеревающийся развалить их организацию. А подозрение такого рода поставило бы крест на моем плане. Нет — я держался настороженно. Им известно о моих, хм… киллерских талантах? Откуда? Везде свои люди? Да, конечно… Да, я понимаю, дело серьезное… Думаю, что это будет мне по силам. Нет, ясно, но, поверьте, я знаю и трезво оцениваю свои способности. И вы их тоже знаете, раз пришли ко мне. Но — надо бы подумать… Что? От таких предложений обычно не отказываются? Ну, это прямо как в старых шпионских фильмах! Нет, конечно серьезно, я понимаю… Да. О'кей, завтра буду в вашем распоряжении.

В этот день я был доволен, как никогда. Так долго и тщательно выстраиваемый мной механизм наконец пришел в движение. Теперь до завершения плана оставался один шаг, и впереди не виделось практически никаких препятствий.

…Они не интересовались моим настоящим именем — как, впрочем, и все мои предыдущие наниматели. Это имя стало таким далеким прошлым, что я сам уже, вспоминая его, думал будто не о себе, а о совершенно чужом человеке.

Теперь меня звали Эвенджер. Мститель.

Обычно это слово предполагает, что человек мстит кому-то за что-то конкретное. В моем случае было по-другому.

Я мстил всем — за всех.

Дуло неприятно холодило висок. Было бы неправдой сказать, что я совсем не чувствовал страха. Нет — конечно, я боялся, но это был совсем не тот парализующий панический ужас, что мгновенно сковывает волю и заставляет инстинктивно повиноваться любому приказу. Это был вполне осознаваемый страх, сообщающий, что от смерти меня отделяет всего миллиметр, на который нужно продвинуться лежащему на спусковом крючке пальцу Лидера.

Но я осознавал также, что иногда труднее преодолеть преграду в миллиметр, чем во многие километры. Как и сейчас.

«Ты не боишься, Эвенджер.»

«Не боюсь,» — это было не совсем правдой, но не было и обманом, потому что я знал, какой смысл вкладывает Лидер в слово «бояться», а в таком смысле это слово уже давно стало мне чуждо.

«Почему?»

«Ты не выстрелишь.»

«Ты так в этом уверен? Мне ничего не стоит прижать палец посильнее.»

«Да, тебе ничего не стоит, но ты этого не сделаешь. Я тебе нужен.»

«Я могу пристрелить тебя и найти другого.»

«Во-первых, это просто глупо. Во-вторых, другого ТАКОГО ты не найдешь.»

«Ты так думаешь?»

«Не думаю — знаю.»

«Откуда?»

«Потому что я знаю, что ждет меня в этом задании.»

«И что, по-твоему, тебя ждет?»

«Неминуемая смерть.»

«Я тебя не понимаю, Эвенджер. Я могу найти и других, которые тоже будут знать, что их ждет смерть, но все-таки пойдут.»

«Они будут не знать, а думать. Но при этом — все равно надеяться, что смерть обойдет их стороной. Эта надежда будет им мешать. А мне — не будет мешать. Я не думаю и не надеюсь — я просто знаю.»

«Тогда я тем более не понимаю тебя.»

«Все мы УЖЕ мертвецы. Мы подписали себе смертный приговор еще при рождении. Жизнь — только ничтожный миг между вечностями небытия.»

«Но, согласись, для нас этот миг все-таки весьма продолжительный!»

«Дело даже не в этом. Человек умирает не в момент физической смерти. Он умирает, когда выполняет свое основное предназначение в жизни. Правда, почти никому не удается его узнать.»

«Ты знаешь свое предназначение?»

«Знаю. И не хочу превратиться в живой труп.»

«Я верю тебе, Эвенджер. Ты — самый странный тип, какого я встречал в своей жизни, но я тебе верю. Ты пойдешь на задание.»

Лидер отвел пистолет от моей головы.

Несколько дней я провел в лагере террористической группировки. Эти дни я посвятил тренировке своего тела. Мне нужно было быть в наилучшей форме, когда я окажусь ТАМ — ведь как бы ни был хорош план, никто не может быть на сто процентов застрахован от неожиданностей.

Другие члены организации видели, как я тренировался. Мне не было смысла скрываться от них. Они смотрели и, возможно, открывали кое-что новое для себя. Я был не против — пускай учатся. То, что им уже вряд ли удастся когда-нибудь применить эти новые навыки, не имело никакого значения.

Кто-то предложил устроить поединок. Идея не привела меня в восторг, но, подумав, я решил согласиться. Я уже успел изучить способности этих людей — ни один из них не вызывал у меня опасений. Ни один.

Первый мой противник не дрался — он просто боролся. Я сразу понял его тактику и тоже не стал пускать в ход опасные для здоровья приемы. Это была легкая разминка, которая закончилась через минуту объявлением моей победы.

Второй оказался агрессивен и не понравился мне с самого начала. Я представил себе, как размажу его лицо в кровь и впечатаю в землю, а потом понял, что действительно хочу этого. Он был самоуверен и думал, что легко справится со мной. Он собирался не просто победить меня, а избить и унизить. В его глазах я был чужаком, незаконно вторгшимся в их сообщество.

Я проучил нахала. Излишняя заносчивость стоила ему сломанной ноги, вывихнутой руки и нескольких выбитых зубов. Когда он упал на землю, я с удовольствием пнул его ногой в срамное место, вызвав резкий крик боли. Остальные смотрели на меня настороженно. Они уже боялись меня, и это было хорошо.

Потом я потерял интерес к поединку и пошел прочь. Я никогда не оглядываюсь без крайней необходимости, но уверен, что все они, как один, смотрели мне вслед.

За день до отправления меня познакомили с напарником. Его звали Хантер. Охотник.

Заданием Хантера было прикрывать меня в дороге, а также на месте, пока я буду приводить систему в готовность. Я не считал, что мне нужно прикрытие, но Лидер, по-видимому, думал иначе.

Почти сразу я понял, что Хантер не осознает себя смертником. Он был человеком именно того типа, который я недавно описывал Лидеру: логически понимая, что шансов выжить в таком деле нет никаких, он тем не менее надеялся, что ему как-то удастся выкрутиться.

Для меня это был балласт. Человек, который в критической ситуации может принести больше вреда, чем пользы. Но я знал — несмотря на сказанное ранее, Лидер мне не доверяет. Я не винил его — для руководителя организации такого рода было бы странно, веди он себя иначе. Начни я спорить с ним, его недоверие только усилилось бы, и он мог задуматься, а стоит ли мне доверять участие в плане — в моем собственном плане, который он наивно считает своим. Мне не нужны были проблемы на пустом месте — и я согласился работать с Хантером.