Александр Щёголев - Агент Иван Жилин Страница 40

– Мне рекомендовали сюда обратиться, если возникнут проблемы.

– Конечно, конечно, – сказал Шершень, отступая внутрь. – Милости просим.

Приветливая улыбка гуляла на его губах, как мираж на жарком асфальте. От его радушия хотелось куда-нибудь спрятаться. Он мало изменился с тех пор, как был выпнут под зад из Пространства, даже удивительным образом посвежел, окреп, подтянулся. Старость явно пошла человеку на пользу. Мы прошли мимо комнаты с разобранным диваном («Простите», – сказал Шершень, отчетливо хихикнув) и оказались в кабинете. Хозяин повернулся, указывая на кресло.

– Присаживайтесь.

Похоже, он был в офисе один, что сильно облегчало дело.

– Вы меня не помните, Владислав Кимович? – спросил я.

– Как же мне вас не помнить, Ваня, – сказал Шершень. – Благодаря вашей книге я сюда приехал. Почитал, почитал, да и понял вдруг, что хоть где-то люди живут по-человечески. Правда, вы-то, наверное, хотели доказать своей книгой обратное…

Еще один благодарный читатель, удивился я. Использовать бы теперь это с толком.

– …Вот и ваш Юрковский думал, что ломает мне жизнь, Владимир ваш Грозный. Зеус ваш. Но, как видите… – Он развел руки. – Где я, а где Юрковский? Царство ему небесное… – Он улыбнулся так сладко, что впору было принимать инсулин. – Я очень польщен вашим визитом. Слышал о вас в новостях, однако свидеться не надеялся. Итак, чем могу?

– Видите ли, я новичок, – признался я. – Не знаю, как вам объяснить…

Хозяин запахнул потуже халат и сказал:

– Да вы не бойтесь, у нас все законно. Я добился определенных льгот от Национального Банка. Вам напрокат или поменять?

– Что?

Он погрозил мне пальцем.

– Вам и вашему замечательному мальчику нужно много, это же так понятно. Чего тут стесняться? Опытные люди направили вас по верному адресу. Здесь мы, конечно, деньги не храним, но я сейчас же позвоню в нашу круглосуточную кассу… У вас с гостевой картой все в порядке?

– С гостевой картой у меня порядок, – подтвердил я. – Только я, признаться, пока не решил…

– Экие мы нерешительные стали, братья космолетчики. – Он хохотнул. – Не знаете, менять вам валюту или брать деньги напрокат, я угадал? Туристы обычно меняют, особенно русские, потому что это выгоднее, но вам, как старому знакомому, я советую не жадничать. Вы же не тратить их хотите, верно? Ради чего, как говорится, сыр-бор. Местные жители эту тонкость прекрасно понимают, поэтому они никогда не связываются с сомнительным обменом. Только напрокат. Вот хрусташи, например, целыми мешками уносят от нас эти чертовы бумажки – и ничего, все у них получается.

– А что, может не получиться?

Владислав Кимович опустил взгляд. Улыбка его стала жалкой, ненастоящей.

– Парадокс в том, Ваня… Деньги здесь никто не любит. Это ведь грязь, рассадник алчности. Любишь деньги – значит, любишь все, что с ними связано. При таком образе мыслей никаких снов, разумеется, не увидишь. Вы догадались, наверное, что я говорю о себе.

– Вот как? – медленно сказал я. – Не предполагал.

Улыбка его отвердела, закаменела.

– Я не из стыдливых, – сказал он. – Вы должны помнить это по Дионе. Да, я помогаю людям, хотя сам неспособен воспользоваться чудом. Пока неспособен. Но какой кретин, простите за резкость, придумал сделать биокорректор именно из денег?! Да еще с такими ограничителями… Поистине дьявольская насмешка! Итак, что мы решаем?

Бывший планетолог присел на письменный стол и замолчал. Ноги его не доставали до пола. Мышонок, прогрызший себе в этом здании уютную норку. Ссужает деньгами всех желающих, в том числе – соседей. Так что пачка денег, лежавшая в кармане метиса-похитителя, ровным счетом ничего не значила.

– Я вас хорошо помню, Владислав Кимович, – сказал я. – Потому и пришел, если честно. Прочитал о вас в газете и обрадовался. Вот, думаю, хоть один знакомый отыскался в этом заповеднике тайн. А то все кругом сплошь стыдливые, черт их побери, никто ничего объяснять не хочет.

Шершень слушал, благожелательно кивая.

– А тот мальчик на улице? – спросил он.

– Это коридорный из моей гостиницы.

– Да, правда, нехорошо перед коридорным идиотом выглядеть.

По-моему, он хотел мне подмигнуть, но сдержался. Впрочем, интерес бывшего астронома к красивым мальчикам меня даже не забавлял. Какие только привычки не привозятся из затерянных в космосе обсерваторий, обычное дело.

– Нет, проблема не в нем, – сказал я. – Просто мне как-то… в общем, не верится мне. Как я могу менять деньги, если до сих пор сомневаюсь?

– Когда вы приехали?

– Утром.

– Суток еще не прошло, – удовлетворенно констатировал он. – Хочу сразу успокоить: сомнения вовсе не являются помехой для процесса омоложения, скорее наоборот. Если сомневаетесь в чем-то, например, в успехе дела, значит не уверены прежде всего в себе. А это, как ни странно, помогает настроить сознание должным образом. Вы обратили внимание, сколько здесь людей, которые молодо выглядят?

– Да уж, – согласился я. – Особенно женщин.

– И вас это не убеждает?

– В чем?

– Боже мой! Ваня! В том, конечно, что омоложение – это реальность. И совсем не обязательно класть деньги под подушку, все мы понимаем, как это… м-м… неуклюже выглядит. Можно оставить их на подносе, а поднос пусть себе лежит на тумбочке в изголовье. Некоторые любят, чтобы было красиво: делают специальные шапочки, склеивают веночки или ожерелья, развешивают денежные гирлянды, некоторые вносят игровой элемент… Главное, Ваня, что эффект сохраняется и после пробуждения, то есть человек не стареет не только во сне, но и долгое время потом. Что мешает вам просто взять и попробовать?

– В ванну с «Девоном» нужно залезать? – уточнил я.

Короткие спазмы смеха потрясли моего собеседника.

– Смешно, – согласился он. – Нет, если серьезно, то некоторые предварительные действия все-таки желательны. Например, можно почитать перед сном что-нибудь возвышающее, значительное. Кому-то поможет настроиться Библия или Коран, кому-то – Манифест коммунистической партии. Говорят, даже Конституция Соединенных Штатов Америки кем-то используется. Редукцио ад абсурдум. Ну, да вам самому виднее, чем замедлить свои обменные процессы.

– А как узнать, получилось или нет? Чего ожидать?

– Вы сразу поймете, когда проснетесь. Будет очень весело, этакая шальная детская радость безо всякой причины. Если же вы ощутите подавленность, разочарование… что ж, значит, пока не готовы. Да и сон, который вам под утро покажут, расставит все по местам.

– Покажут?

– Я сказал «покажут»? – спохватился Шершень. – Оговорился, конечно. Глупые легенды, увы, действуют даже на таких рассудочных людей, как я… Кстати, утреннее разочарование может быть довольно сильным и болезненным. Раз за разом – пустота, пустота, пустота. (Опять он заговорил о себе.) Надеюсь, вам не придется это испытать… Впрочем, через боль и приходит в конце концов желание измениться.