Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник) Страница 40

– Будешь, – кивнул Котенкин.

Кран загудел, заскрипел. Заворчали электромоторы, натянулись тросы, и ожила, загромыхала куча железа под бледным светом слабого фонаря. Ожила и тут же с грохотом опала!

– Сломался магнит? – прошептал Генка.

– Все работает, – недоуменно подергал рычаги Котенкин и с интересом посмотрел на Генку. – Это же исправный кран! Десять тонн может брать! Только магнитное поле не действует. Или девается куда-то?

– Девается? – расширил глаза Генка. – Что же это за кубики?

– Может, и в самом деле, инопланетные? – прищурился Котенкин. – Уронил какой-нибудь маленький инопланетянин двести миллионов лет назад. Сидел на краю летающей тарелки и уронил. Заплакал, понятное дело. Мама выскочила, а уже поздно. Или в каменноугольное болото упали, или динозавр проглотил.

– Ух, ты! – восхитился Генка.

– А то! – подскочил Котенкин и защелкал тумблерами. – Бежим! Капитан проснулся!

С лестницы Генка не свалился, хотя несколько раз на голову Котенкину наступил. А едва оказался внизу, бросился, забыв обо всем, на вершину кучи, забирать пакет с кубиками. Котенкин только и успел прошипеть ему вслед:

– Быстрее, Малинин! У него ружье!

Выстрел прогремел как удар грома! Накатила тьма, на голову посыпались стекла, но Генка уже схватил пакет с бесценными кубиками и полетел вниз, чтобы вместе с Котенкиным под пьяные крики капитана рвануть к воротам и только за ними испугаться по-настоящему. Это что же получается? По нему, по Генке Малинину, стреляли? По-настоящему? Нет, этого его мамке знать не следует.

– Ты как? – хрипло спросил его Котенкин.

– Не попал, – вдруг разревелся Генка. – Он в лампу!

– Чего тогда ревешь? – дрожащим голосом переспросил его Котенкин. – Бежим!

13

Мамы всегда все чувствуют. Вот и в этот вечер мама Генки Малинина услышала звук выстрела, вздрогнула и замерла. А стояла она у калитки. А с другой стороны у калитки стоял Карен Давидович Араян, которому очень хотелось снять с плеч пиджак и закутать плечи Анны Дмитриевны Малининой, которая работала в его же школе преподавателем русского языка и литературы, но позволить себе он этого не мог. Во-первых, потому что в саду за домом сидел за столом экскаваторщик Саша Демидов, во-вторых, потому что Анна Дмитриевна этого ему бы не позволила, а в-третьих, потому что Карен Давидович и сам ничего подобного себе позволить не мог. К его собственному сожалению.

– С Геннадием все в порядке? – спросил Араян.

– Да, – поежилась мама. – Разговаривала с ним по телефону. Он у Котенкина. Скоро будет. Загулялся в день рождения. А стреляли со стороны «Вторчермета». А то и вовсе от воинской части. Может быть, у них стрельбы?

– Может быть, – успокоил маму Араян. – Я ведь по делу. Тут ко мне приходила Вера. Со второй улицы. Мальчишки утащили у нее каменную плиту. Так я вернул ее на место. Не волнуйтесь. Все улажено.

– Анюта! Все в порядке? – подал голос из сада дядя Саша. Экскаваторщики тоже бывают воспитанными, и именно воспитание не позволяло дяде Саше вмешиваться в чужой разговор.

– Да, Саша, – отозвалась мама. – Это директор школы. Он насчет Генки.

– Саша? – спросил Карен Давидович.

– Саша, – кивнула мама, и больше говорить ничего не нужно было. Карен Давидович все понял. Он был не только хорошо воспитан, но еще и очень умен.

– Это хорошо, – сказал он и добавил, прежде чем уйти. – Удачи вам, Анна Дмитриевна. А вот и ваш Генка.

Как ни старался Генка незаметно прошмыгнуть мимо мамы, ему этого сделать не удалось. Она первым делом ощупала сына, осмотрела, затем, вздохнув с тем самым облегчением, с которым умеют вздыхать только мамы, загнала Генку в ванную, где заставила его принять душ, почистить зубы, а затем уже отправила вместе с вымытыми кубиками в постель, разве только свет разрешила не выключать.

Генка разложил кубики на подушке, погладил их, а потом начал складывать из них фигурки. Если на кубиках нет букв или рисунков, фигурки складывать из них очень легко. Как положишь, так и правильно. Никто не скажет, что у тебя ошибка в слове, или рисунок не совпадает. Кубики отчего-то казались теплыми и как будто слегка потяжелевшими. Генка их ощупывал и переставлял. Сначала у него получилась линия, затем квадрат, треугольник, прямоугольник, змейка, потом домик, собачка и, наконец, человечек. А потом Генка уснул.

14

Проснулся он от того, что играла музыка. Генка недоуменно окинул взглядом комнату. Неоткуда было взяться музыке в его комнате. На телефоне звонок был другим. Часы давно стояли. Читалка была разбита. Старый компьютер забыл, когда его пытались оживить в последний раз. Сломанный телевизор не был подключен ни к электричеству, ни к антенне. Приемник на гардеробе замолчал еще до рождения Генкиной мамки, но именно он и веселился! Секунду Генка смотрел на это мерцающее огнями безобразие, пока не услышал голос мамы из кухни:

– Генка! Ты проснулся? Откуда у тебя музыка? Новый сигнал на телефон поставил?

– Нет! – закричал Генка, вскочил на стул и выключил приемник. – Я еще сплю!

Приемник работать не мог. Хотя бы потому, что шнур с вилкой от этого приемника дядя Саша отрезал еще в начале лета, когда ремонтировал Генке настольную лампу. Генка с подозрением оглянулся и заметил, что пульт от сломанного телевизора тоже как-то подозрительно блестит. Он взял его в руки, но нажать ни на одну из удивительно новых кнопок не решился. И как раз в этот момент из столь же странно оживших часов высунулась кукушка и задорно прокуковала девять часов утра. От неожиданности Генка подпрыгнул, выронил пульт и подпрыгнул еще раз! Давно уже сломанный телевизор ожил, а кроме того и компьютер стал загружаться! Генка торопливо убавил звук в телевизоре и начал перещелкивать каналы, все более наполняясь недоумением. Каналов было множество и почти все они вещали на иностранных языках!

– Генка! – показалась в окне Аленка.

Генка от неожиданности снова выронил пульт, что вновь усилило громкость телевизора.

– Тише! – прошипел Генка и с удивлением понял, что телевизор стал работать тише.

Аленка тем временем уже до половины забралась в комнату и с удивлением выпучила глаза:

– Генка! Какой у тебя классный телевизор! И компьютер! Ты же говорил, что он сломан? Слушай, можно я залезу совсем?

– Залезай, – кивнул Генка, судорожно натягивая шортики и майку.

– А диван какой мягкий! – плюхнулась на подушки Аленка. – А можно чуть громче? Ух, ты!

Телевизор и в самом деле послушался Аленку. Но Генка на телевизор уже не смотрел, а смотрел на диван, который обновил за ночь не только обивку, но и скрытые под нею пружины. Аленка между тем не унималась: