Артем Абрамов - Место покоя Моего Страница 40

Иешуа, казалось, слушал мать внимательно, даже почтительно, но лишь Петру было ведомо, что на самом деле будущий Мессия внутренне морщился: о чем она хлопочет? Какие пустяки.

Мария продолжала:

– Вот и я не знаю, что делать. Как же так? Вина всем не хватит. Ты представляешь, что скажут потом люди? Хана устроила своей дочери свадьбу и пожалела вина для гостей. Это же позор! Иешуа, как ты думаешь, что можно сделать?

– Чудо, - тихо сказал Иешуа.

Мария засмеялась:

– Ну, сделай. Сделай, пожалуйста, сын, избавь свою тетку от позора.

Мария умела с улыбкой относиться к проблемам. Чудо! Даже смешно. Она уже встала, собралась уходить обратно, помогать Хане, но Иешуа схватил ее за руку и спросил:

– Мать, ты правда хочешь, чтобы я сделал чудо? Чтобы вина всем хватило? спросил резко, повысив голос.

– Сынок, о чем ты говоришь? Это, конечно, весело, но сейчас и верно надо что-то придумывать. Пусти, я пойду.

– Я сделаю это! - Иешуа встал со скамьи. Мария посмотрела на сына удивленно: что это он? Но еще больше недоумевал Петр. С чего это Иешуа раньше времени собрался делать чудеса? И главное, как? Мастер сам намеревался сказать .Иешуа о том, что ему следует сотворить чудо - превратить воду в вино. Волшебный кристалл делает свое красное дело, а Иешуа остается только пожинать плоды успеха - Петр бы внушил ему, что это он совершил невозможное. А тут вдруг нате вам - сам ринулся в атаку. Ох уж эта матрица! Сказать о ней, что она ведет себя непредсказуемо, - просто промолчать. Ну да ладно. Собрался делать чудо делай. Кристаллики-то все равно у Петра. Слегка озадаченный, Петр обратился к Иешуа:

– Как это ты, любопытно мне, собираешься решить эту проблему?

– Не знаю. Пока. Но чувствую - могу. Ты понимаешь меня, Учитель?

– Честно говоря - нет. Но раз чувствуешь - твое дело. Иешуа промолчал. Петр тоже ждал. Что же начнет делать его ученик? Куда толкает его психо-матрица? А главное - с чего это вдруг? Петр не успел ему дать никаких инструкций! Собирался прямо сейчас, но не успел!

Иешуа резко двинулся в сторону "кухни". Готовка происходила под открытым небом во внутреннем дворике дома. Петр поспешил за Иешуа - ситуация начинала выходить из-под контроля.

В углу двора, по горло зарытые в землю, торчали три больших глиняных кувшина, где хозяева держали вино. Их заполняли осенью, после сбора винограда. Три кувшина - не так уж много на семью. Вино, давно знал и на себе испытал Петр, в галилейских семьях часто употреблялось вместо воды. Как и козье молоко: воды в стране было мало, да и стоячая, собираемая в дворовые каменные или глиняные ямы, она была небезопасной для питья. Правда, в Назарете и Кане с водой неплохо - есть родники. Но какая жизнь без вина! То ли хозяева не рассчитали, то ли не учли свадебные потребности, но теперь кувшины были почти пусты. Можно послать за вином, купить, но в Кане и неподалеку вряд ли кто пожертвует своими запасами, а до склонов Рамат а-Голан, где в деревнях всегда есть вино на продажу, далеко. И вправду - беда...

Иешуа нагнулся над кувшинами, всмотрелся в черную холодную пустоту. Люди, бывшие при кухне, заинтересованно смотрели на высокого человека в светлой одежде.

– Эй, уважаемый! Там почти ничего нет. Хочешь вина - иди к гостям, мы сейчас принесем все, что осталось. - Какой-то толстый человек, следивший за огнем, неторопливо шел к Иешуа. - Давай, давай, иди, нечего тебе здесь делать.

Иешуа резко повернулся к нему, вытянул руку:

– Стой! Не подходи ко мне. Лучше принеси воды.

– Какой воды?! Кому ты приказываешь?! Иди отсюда... Толстяк схватил Иешуа за руку и потянул было к выходу, но вмешался Петр:

– Не кипятись, добрый человек. Ты что, не местный? Это ж родственник хозяев. Из Нацрата. Тебе следует быть повежливей. - Мастер был сама доброжелательность.

– Но здесь кухня, гостям не должно сюда заходить... Вам что-то надо, чего нет на столе? Скажите, мы принесем, если найдем. Что?

– Принеси воды, - повторил Иешуа.

Мужчина удивленно взглянул на Иешуа, затем на Петра.

– Ты слышал его. Наполни водой пустые кувшины. Пожалуйста. - Мастер улыбнулся.

Иногда можно убедить человека, не прибегая к парапсихологии. Простой улыбкой.

Толстяк, пожав плечами, пошел за водой.

– Почему ты велел ему налить воду в кувшины из-под вина? - Иешуа спросил спокойно, но в голосе его чувствовалась подозрительность.

– Ну-у... я подумал... - Мастер, подыскивая ответ на заставший его врасплох вопрос, как бы невзначай подошел к углу, где из земли торчали горлышки кувшинов. Рука сжимала кристаллики. Одно незаметное движение...

"Кифа, остановись!" - Слова Иешуа прозвучали в мозгу Мастера.

Он прорвал блокаду, промелькнула мысль. По крайней мере в одну сторону.

– Ведь тебе же нужна вода... - Петр сделал вид, что ничего не почувствовал, - Ее можно налить в эти кувшины.

– Учитель, я сам, - отчеканил Иешуа.

Петр ощущал исходящую от него абсолютную уверенность в своих действиях. Осознанное убеждение в том, что ошибки быть не может. Самоуверенный болван, разозлился Петр. Хочешь превратить воду в вино? Сам? Пожалуйста! Действуйте, коллега! Очень интересно понаблюдать, как ты будешь это делать...

– Учитель, я хочу остаться один. Да что же он, опять мысли читает?

– Ты хочешь прогнать со двора всех людей? - Петр не скрывал иронии в голосе. - А как же готовка? Они ведь заняты.

– Много времени это не займет.

Вот ты и проговорился, Иешуа!

– А что это, позволь полюбопытствовать? - Мастер вскинул брови и наклонил голову - само внимание.

– Чудо, - просто ответил Иешуа. - Кифа, попроси, пожалуйста, всех удалиться, у тебя это хорошо получится.

Спокойствие Иешуа еще сильнее раздражало Петра, но он, естественно, не подавал виду. Хотя все понятно - матрица бушует, объект совершает немотивированные поступки, может неадекватно реагировать на действительность. Ладно, Бог с тобой, делай как знаешь, подумал Петр, внутренне сдаваясь.

– Бог со мной... Не волнуйся. - По лицу Иешуа скользнула легкая улыбка. Спасибо, Кифа.

Господи, как же от него надо теперь блокировать мозг? Бетонной стеной, что ли?..

Петру в самом деле не составило труда убедить людей, занятых приготовлением пищи, что они сейчас нужнее внутри дома. Через пару минут двор был свободен. Мастер подождал лишь толстяка, который притащил для Иешуа с десяток больших бурдюков, полных родниковой воды, умощенных на тачку с маленькими колесиками.

– Спасибо, - кивнул Иешуа, - теперь иди.

Толстяк покорно подчинился. Петр, заходя за ним в дом, оглянулся на Иешуа: одинокая светлая фигура в пустом дворике-колодце. Мастер вздохнул и задернул за собой холщовую завесу.