Филип Дик - «Если», 1993 № 01 Страница 40

А вот подобный же опыт: милая ассистентка психолога давала человеку заведомо невыполнимое задание, например, достать, не выходя из очерченного круга, некий предмет… Люди впадали в уныние или ярость, но почти никто (!) не был способен сделать шаг из круга, нарушить условия игры.

Трудно выйти за рамки обязательств, за рамки магического круга. В какой-то степени неспособность эта — свойство людей с повышенным конформизмом, которое, в свою очередь, часто является продуктом тоталитарного сознания.

В. К.: Вас интересует, в каких границах возможно воздействие? Тут зависимость прямая: чем больше желание испытуемого, тем шире границы. И наоборот.

Я лечу гипнозом тех, кто приходит ко мне уже с пониманием, что другими методами помочь не удастся. Например, обратился известный писатель-сатирик: нервничает на сцене, трясутся руки — словом, мощный аффект. Я поработал с ним, причем, на его взгляд, это не была «работа», просто «поговорили», но на очередном выступлении он чувствовал себя вполне уверенно. Он пришел еще раз и попросил: сделайте так, чтобы было еще и радостно! Добавили куражу… Словом, речь идет о достаточно мощном воздействии на поведение человека, его реакции, но все оказывается возможным, когда человек этого хочет. Куда сложнее, когда появляется больной с подсознательной установкой на самоуничтожение, смерть, которая противоречит осознанному желанию жить; часто это алкоголики, люди с тяжелыми хроническими заболеваниями. Дело в том, что человек амбивалентен, двойственен. Он хочет, но… цепляется за болезнь, как нечто привычное, «обжитое»; трудно менять образ жизни, судьбу, «карму», даже когда ожидает благо. В таких случаях приходится прибегать к очень сильным техникам, апеллировать к инстинкту самосохранения, доводить дело до того порога, когда начинает бороться сам организм, а не только сознание.

- Это работа в интересах человека. А в интересах государства вам случалось действовать?

В. К.: У государства много разных интересов. Мы делали работу, связанную с извлечением полезной информации из памяти. Одну — с двоечниками из ПТУ, с легкостью воспроизводившими во время сеанса любые физические формулы, которые когда-то попали в их поле зрения. В практику народного образования, впрочем, это не вошло, хотя методики несложные. Зато пригодилось при лечении логоневрозов — люди с пороками речи начинали говорить так, как учил их логопед. Участвовала методика и в раскрытии преступлений — у свидетелей «всплывали в памяти» подробности многолетней давности, номера машин. Но опять же это возможно, если свидетель хочет вспомнить.

— Но способен ли гипнотизер, экстрасенс причинить вред человеку или сознательно инициировать темные стороны его души?

Но можно причинить вред неосознанно. В психотерапии давно известно понятие трансфера. Пациент испытывает естественное чувство благодарности к человеку, который его лечит, причем «интимно», и в какой-то момент больной начинает относиться к нему как к отцу: советоваться, отчитываться, подчиняться. Грамотный психотерапевт отслеживает этот процесс и, понимая его природу, контролирует, чтобы он не переходил границ. Выздоровев, пациент должен стать полностью независимым. Однако некоторые целители (особенно непрофессионалы) увлекаются этим состоянием, сознанием собственного величия и даже подыгрывают пациентам. Столбун, например: его пациенты говорили — если с ним что-нибудь случится, мы же пропадем! Наш коллега занимался знаменитым Адыловым — так тот искренне полагал, что кругом" несмышленыши и кто, как не он, их научит, похвалит, накажет. У больного, попавшего к такому целителю, болезнь обостряется, и человек становится инфантильным. О социальных следствиях такой позиции подробно говорил коллега А. Асмолов («Если», № 2). Но я бы добавил некоторые штрихи. Вот эксперимент в рамках школы того же Курта Левина. В трех детских группах одна и та же воспитательница по-разному держала себя. В первой группе стиль ее был, условно говоря, демократический: она играла с детьми, общалась, но соблюдала дистанцию. Во второй — анархистско-попустительский, дети знали, что при ней хоть на голове стой. И в третьей — авторитарный: тотальный контроль, дисциплина, наказания и т. д.

Сформировались три разных типа отношения. В первой группе воспитательницу любили, уважали, доверяли, во второй — любили, но не уважали, а в третьей было интереснее всего. Большинство детей воспитательницу категорически не принимало, но некоторые любили фанатично. Одна девочка очень жаловалась, а потом сказала: вот вырасту, буду преподавательницей еще лучше, еще строже. Это называется «идентификацией с агрессором». Известный психолог Эрих Фромм пишет о «конформизме автомата», когда человек в концлагере, пытаясь адаптироваться к невыносимым условиям, отождествляет себя с той силой, которая приносит ему страдания. Известно, что многие подростки стремятся походить на тех, кого боятся.

И мы все чаще чувствуем агрессивность. Начиная от экономической агрессии со стороны государства в отношении буквально каждого члена нашего общества, на любом, вплоть до бытового, уровне. Очереди, толкотня в транспорте.

Идет цепная реакция агрессии: и все чаще ко мне за помощью обращаются люди, потерявшие почву под ногами, которые считают, что их «сглазили». Все больше людей ищут причины неурядиц не в себе — вовне.

В. П.: В психологии есть понятие внутреннего и внешнего локуса контроля: в первом случае ты являешься субъектом собственного бытия и сам отвечаешь за свои поступки; во втором — приписываешь ответственность за них начальству, мужу, конкуренту и т. п. Когда наступают смутные времена, когда правила игры не заданы, у многих людей нарастает тревога и происходит сдвиг локуса контроля вовне. Они ищут заговоры (масонские, коммунистические или космические — в данном случае безразлично); боятся зомби, пришельцев, тех, кто «управляет» ими.

Обычные неявные пропагандистские приемы оказывают на таких людей сильное влияние. Например, визуализация… Любой режиссер может пользоваться этим, монтируя выступления политического лидера с картиной массовых избиений либо, наоборот, праздника. Известно, что не так уж глупа реклама — в нужный момент, момент покупки она «срабатывает»; вовсе не бесполезным было бесконечное повторение советских лозунгов. Раздражители, которые человек сознательно не воспринимает, накапливаясь, формируют стереотипы.

И еще: внушаемость увеличивается, как только человек выбивается из привычной колеи, стереотипных рамок; например, в незнакомой обстановке. Если же из привычных способов бытия выпадает общество, оно становится очень уязвимым.