Журнал «Если» - «Если», 2012 № 08 Страница 40

Рамки картинки раздвинулись.

Да, она.

Проклятый вулкан, из-за которого начались все эти мучения… Если бы эта вершина торчала не близ экватора, а где-нибудь на полюсе, донники не стали бы строить катапульту на ее склоне. С их допотопной техникой у них все на пределе, они стараются выгадать каждую мелочь, чтобы запустить свой спутник с нуль-передатчиком, им позарез нужно приплюсовать к скорости ракеты-носителя скорость вращения планеты. И Дно, вырастив в подходящем месте самый крупный на планете вулканический конус, идет им навстречу…

Им, а не всяким пришлым!

Это вопрос привычки. Планета уже начала привыкать к донникам. Как им от нее ни достается, но иногда каменный шар способен оказать маленькую любезность букашкам, копошащимся на его поверхности. Но только своим, привычным букашкам!

Вот ведь лезет в голову всякая ерунда! Надо кончать скорее — и домой.

Сначала в торгпредство. В бассейн, и не вылезать сутки.

Потом на Терру.

И впоследствии вспоминать Дно лишь изредка и только в разговорах с подчиненными, когда те вздумают жаловаться на трудности.

Он приказал флаеру снизиться до границы облачности и задал курс. Это просто работа, твердил он себе, зная, что на цереброуправлении взвинченность пилота передается аппарату. Спокойно… Просто работа. Пусть не рутинная, но и не экстраординарная, не какой-нибудь отчаянный подвиг. Оставим подвиги туземцам. Напрасные подвиги, потому что ничего у них не выйдет… Терра не даст. Я не дам.

Над восточным склоном он вышел из облаков, завис и осмотрелся. Клоака Сатаны лежала перед ним — безобразный серый конус с безобразно раззявленным хайлом кратера под безобразно серым небом. Кратер лениво курился, дым сносило на юг. Вулканических бомб не наблюдалось, и ничто не могло помешать ракете достичь цели. Вулкан демонстрировал слабую активность.

Ничего, сейчас она перестанет быть слабой…

Дальше было просто: наметить взглядом точку на стенке кратера, куда должна пойти ракета, и она пойдет именно туда. Пустить — и уносить ноги. Вулкан сделает остальное.

Западный вал рухнет, и вместе с ним изогнется агонизирующим червем и провалится в тартарары проклятая катапульта туземцев. На месте вала откроется новый кратер, и лава пойдет вниз, сметая постройки стартового комплекса. По результатам моделирования это будет именно лавовый, а не пирокластический поток. Тем лучше: многие успеют убежать. Терре не нужны лишние жертвы. Терра хочет лишь прочистить донникам мозги, чтобы впредь туда не забирались ненужные мысли.

Несомненно, кто-то погибнет. Это неизбежно. Но ведь не силой же загоняли сюда донников местные власти! Любой рабочий, техник, инженер, управленец, соглашаясь работать на дурацкую мечту о независимости, знал, на что шел. Знал — значит, должен был подумать о возможных издержках. А если не знал, то дурак, а дураков не жаль…

— Приготовились, — скомандовал Валентин. — Пускаю ракету, разворачиваюсь и даю полную тягу. Сразу идем на обратный прыжок. Потерпим?

— Я постараюсь, — прохрипел Квай. Ему было худо.

— Марек, а вы?

— Мне-то что. Сами не отключитесь.

— Уж как-нибудь, — хохотнул Валентин. Его охватила веселая злость. — Даю отсчет: три, два, один… Пуск!

Флаер дернулся, выпустив ракету, и сейчас же крутанулся на месте, как кошка, ловящая себя за хвост. И пропал мир — потемнел и сгинул, остался лишь соленый вкус во рту. Непомерная тяжесть вдавила и расплющила. Из легких вышел воздух. Сердце дало сбой, затрепыхалось и то ли запустилось, то ли нет.

А потом флаер настигла гравитационная волна.

Когда Валентин очнулся, первой его эмоцией была радость: жив! Но сколь ни светла была эта радость, сквозь нее стремительно росла тревога. Что-то шло не так, а что именно не тик, он понять не мог, и чем сильнее росло беспокойство, тем сильнее оно бесило, как зубная боль. Валентин поворочал головой туда-сюда. Квай был на месте — в отключке. Судя по всему, флаер вел посмертный киборг.

— Марек… — позвал Валентин и не узнал своего голоса. Не бодрый баритон — стон безнадежного больного.

— Очнулись? — подал голос Марек Бем. — Долго же вы… Как там Леонардо?

— Отдыхает, — ответил Валентин, покосившись на Квая. Вот кому хорошо! — А где… где мы?

Ответ озадачил:

— Не знаю.

— То есть?

Идем на семи тысячах, кажется, в нужном направлении, а где находимся — вопрос.

— Не понял!

— Ты на меня голос не повышай, парень, — ласково сказал Марек. — Сперва сопли утри, а потом будешь изображать большого человека. Знаешь, кто ты сейчас? Кандидат в покойники. Хочешь взять управление? Не советую. Пока веду я, у нас еще есть крошечный шанс. Уяснил?

Флаер как-то странно рыскал.

— Что случилось? — Кажется, дела шли худо, и Валентин решил не обращать внимания на грубость подчиненного. — Боеголовка?

— Нет, боеголовка сработала как надо. И тряхнуло нас как надо, но в общем ничего смертельного. Вы двое отключились, а я начал разгон по баллистике. На восьмидесяти тысячах нас и долбануло. Молния. Случайность. Обыкновенная молния длиной километров в пятьсот. Это Дно. — Марек хохотнул. — Смешно: говорю как старожил. Но это действительно Дно, самая тяжелая и самая дурацкая из всех планет, что я видел… Словом, разгон пришлось прервать, баллистика побоку, идем в тропосфере. Флаер пока жив.

— Пока?

— Пока. Теряет энергию. Если нам повезет, дотянем до столицы, прежде чем он издохнет. Я нашел попутный поток. То есть, по-моему, он попутный. С навигацией дело дрянь. Связи нет.

Некоторое время Валентин молчал. Флаер покачивался, как пьяный. Мимо неслась клубящаяся муть. Что-то проскрежетало по обшивке и сгинуло. Высоко над головой сверкнуло — там в тучах били титанические молнии, там копилась дурная сила, чтобы обрушиться на материк очередным сезоном ураганов. Уже скоро…

— Но дело мы сделали? — спросил Валентин о главном.

— А как же! — Марек хмыкнул. — Вулкан раскочегарился что надо. Я видел на радаре. Никакого стартового комплекса с катапультой у туземцев больше нет. Забудь.

Перейдя на «ты», он больше не собирался обращаться к руководителю операции как положено. Валентин решил закрыть на это глаза. К тому же операция уже выполнена…

Да, победа. Но цена победы еще не ясна.

Валентин прочитал про себя короткую молитву. Господи, не оставь! Дай еще чуть-чуть удачи! Если ты сейчас дашь нам погибнуть, я оценю твою иронию, но все же будь милосерден!

Марек молчал. Бог тоже. Флаер рыскал.

На несколько секунд облака под флаером разошлись, потом снова сомкнулись. Валентин успел увидеть внизу горные цепи и оценить скорость полета — прискорбно малую, смешную, на уровне туземных самолетов, медленно продирающихся сквозь воздушный кисель. Лететь придется долго.