Жюль Верн - Романы. Повести. Рассказы. В двух томах. Том 2 Страница 40

Миссис Коверли, которая на десять лет моложе своего мужа, только что, без особых вздохов, обогнула мыс сорокалетия. Это изящная, воспитанная, образованная женщина из одной полукреольской семьи старой Луизианы, она хорошо знает музыку и сама отличная пианистка. Членам квартета не раз случалось играть вместе с нею в ее особняке на Пятнадцатой авеню, и они не уставали восхищаться ее артистическими способностями.

Небо не благословило чету Коверли в той мере, в какой оно излило свою благодать на чету Танкердонов. Наследницами огромного состояния, которым мистер Коверли не кичится так, как его соперник, являются три дочери. Они очень привлекательны, и когда придет время выдавать их замуж, среди аристократов или финансистов Старого и Нового Света найдется немало претендентов на их руку. Впрочем, в Америке огромное приданое не редкость. Несколько лет назад много говорили о маленькой мисс Терри, которая уже двух лет от роду являлась желанной невестой из-за своих семисот пятидесяти миллионов. Надо надеяться, что эта малютка нашла себе мужа по вкусу и что к преимуществу быть одной из самых богатых женщин в Соединенных Штатах ей удастся присоединить еще и второе — быть одной из самых счастливых.

Старшей дочери мистера и миссис Коверли, Диане, или, лучше, Ди, как ее называют в семье, только что минуло двадцать лет. Она — очень красивая молодая особа, в которой сочетаются физические и моральные качества родителей. Прекрасные синие глаза, роскошные светлорусые волосы, лицо свежее, как лепесток только что распустившейся розы, изящная гибкая фигура — все это легко объясняет, почему на мисс Коверли в Миллиард-Сити заглядываются молодые люди, которые не допустят, разумеется, чтобы иностранцы завоевали такое, выражаясь математически точно, действительно «бесценное сокровище». Есть даже основания полагать, что мистер Коверли не считал бы различие вероисповеданий препятствием к браку, если это обеспечит счастье дочери.

Поистине, достойно сожаления, что борьба за влияние в обществе разделяет два самые именитые семейства Стандарт-Айленда. Уолтер Танкердон словно нарочно создан для того, чтобы стать супругом Ди Коверли.

Но о таком союзе нечего и думать. Обе семьи скорее согласятся разрезать Стандарт-Айленд пополам и разъехаться в разные стороны, чем подписать когда-нибудь подобный брачный контракт!

«Бели только в дело не вмешается любовь!» — говорит иногда г-н директор управления искусств, подмигивая из-за стекол золотого пенсне.

Однако нет никаких данных считать, что Уолтер Танкердон питает какую-либо склонность к Ди Коверли, а она — к нему; во всяком случае, если это и так, то оба проявляют сдержанность, которая не дает никакого повода разыграться любопытству светского общества Миллиард-Сити.

Плавучий остров продолжает продвигаться к экватору, все время придерживаясь сто шестидесятого меридиана. Перед ним развертывается та часть Тихого океана, в которой больше всего пространств, совершенно лишенных островов или островков, и где глубина нередко достигает двух миль. 25 июля Стандарт-Айленд проходит над провалом Белькнап, пропастью глубиной в шесть тысяч метров, откуда зонд извлек любопытные раковины и зоофитов, могущих выдерживать давление масс воды в шестьсот атмосфер.

Пять дней спустя плавучий остров пересекает архипелаг, принадлежащий Англии, хотя часто его именуют Американскими островами. Оставив с правого борта Пальмиру и Сункарунг, Стандарт-Айленд проходит в пяти милях от Фаннинга, где находятся самые крупные из многочисленных на этом архипелаге залежей гуано. Впрочем, эти вершины подводных гор, выступающие на поверхность, большей частью пустынны. И Соединенное королевство до настоящего времени не извлекло из них особенной выгоды. Но оно наложило на них свою лапу, а всем хорошо известно, что тяжелая лапа Англии оставляет неизгладимые следы.

Каждый день, пока его товарищи бродят по парку или по пригородным полям, Фрасколен, которого глубоко занимают все подробности этого необычного плавания, отправляется на батарею Волнореза. Там он часто встречается с коммодором. Этель Симкоо охотно рассказывает ему обо всех особенностях этих морей, и если они представляют какой-либо интерес, вторая скрипка делится полученными сведениями со своими товарищами.

Во всяком случае, все четверо были одинаково восхищены зрелищем, которое подарила им природа в ночь с 30 на 31 июля.

Уже на склоне дня замечена была громадная масса акалеф, распространившаяся на несколько квадратных миль. Население острова еще ни разу не встречало в таком количестве этих медуз, которым некоторые естествоиспытатели присвоили наименование океанийских. Эти животные, с очень элементарным строением и простейшими функциями организма, даже по своей полушаровидной форме напоминают продукты растительного царства. Самые прожорливые рыбы относятся к ним скорее как к цветам; полагают, что ни одна рыба не употребляет их в пищу. Океанийские медузы, составляющие особенность тропической зоны Тихого океана, похожи на пестрые прозрачные зонтики, окаймленные щупальцами; диаметр этих медуз не более двух или трех сантиметров. Сколько миллиардов подобных существ нужно для того, чтобы образовать слой протяженностью в несколько миль!

Когда эти цифры называют в присутствии Пэншина, «Его высочество» заявляет:

— Все это не удивит знатных граждан Стандарт-Айленда, — ведь миллиард для них — ходячая монета!

Вечером население устремляется к «баку», то есть к террасе, возвышающейся над батареей Волнореза. Трамваи переполнены. Электрические экипажи набиты любопытными. В изящных каретах прибыли набобы города. Коверли и Танкердоны стараются держаться подальше друг от друга… Мистер Джем не здоровается с мистером Нэтом, а мистер Нэт не приветствует мистера Джема. Оба семейства, однако, в полном составе. Ивернес и Пэншина имеют удовольствие беседовать с миссис Коверли и ее дочерью, которые, как всегда, очень любезны. Возможно, что Уолтер Танкердон испытывает некоторую досаду оттого, что лишен возможности принять участие в разговоре, и возможно также, что мисс Ди охотно поддержала бы беседу с молодым человеком… Вот был бы скандал! Сколько более или менее нескромных намеков появилось бы в репортаже о светской жизни в «Старборд-кроникл» и в «Нью-геральд»!

Когда наступает полная темнота, — насколько она может быть полной в сверкающей звездным светом тропической ночи, — Тихий океан как будто озаряется до самого дна. Широкий водный простор насыщен фосфорическим блеском, освещен розовыми и голубыми отблесками, но не пробегающими светлой чертой по гребням волн, а подобными тому ровному сиянию, которое источали бы неисчислимые сонмы светляков. Это фосфорическое свечение становилось столь ярким, что при нем можно читать как при свете дальнего северного сияния, как будто Тихий океан, поглощавший в течение целого дня солнечные лучи, возвращает их ночью этими потоками света.