Владимир Савченко - За перевалом Страница 40

Земля была сплошь окутана низкими тучами — и только люди на «лапутах», поднявшись повыше, видели солнце.

Надобность в таком образе жизни давно миновала. В атмосфере осталось несколько тысяч «лапут» — для созерцательного вольного путешествия (за год можно опетлять планету) да для переноски сверхкрупных предметов.

Было у них и другое применение — «тучи-экраны»: в местах скопления людей чалили остров на километровой высоте, и на плоское днище его проектор ИРЦ выдавал интересную всем информацию.

Из всего узнанного Берном тот факт, что космическая история человечества, его Солнечная эра, началась почти сразу после того, как он, махнув на все рукой, полез в шахту, ошеломил его более всего. Он не мог успокоиться.

Каким он представлял ближайшее будущее? Нервное истощение человечества в истерии холодной войны, а то и переход ее в горячую — со всеми огнедышащими последствиями…

Если он вначале ошибся в прогнозах, надо ли удивляться, что и дальнейшая история мира сильно отклонилась от его представлений!

Отклониться-то она отклонилась — только в какую сторону?

Было всякое.

Берн лег по-иному, поднял голову, облокотился. Ветер нес «лапуту» к западу на полукилометровой высоте над сушей, нес бесшумно и плавно. Вечер был отменной отчетливости: сквозь прозрачный, почти без дымки воздух легко различались кроны деревьев внизу, фотодороги с вагончиками, детали двухъярусного моста через реку с прямыми берегами, скопления домов и люди возле них. К горизонту деревья собирались в ровные площадки рощ, окаймленные с востока тенями; пересечение дорог образовало там замысловатую паутину путепровода. В синеющей дали темный бор с прицельными прорезями просек отделял небо от земли.

Багровое закатное солнце накладывало на все розовый оттенок.

Вот они летят над обжитой сушей, разнообразной в географических подробностях, над рекой, текущей из глубины континента, над долами и холмами. И все это — девять тысяч километров с севера на юг и две тысячи с востока на запад — коралловый материк Атлантида.

Ее не нашли — создали. И еще четыре материка: Арктиду — на базе подводных хребтов Ломоносова и Менделеева, Индиану — в южной части Индийского океана, Меланезию и Гондвану — в Тихом.

Берн своими глазами видел, как их создавали.

6. Блуждания

Тогда, выйдя из леса к фотоэнергетической дороге, он стоял в оцепенении, наблюдая, как проносятся и исчезают вдали на светящемся полотне вереницы обтекаемых голубых вагончиков. Тонкое пение шин висело в воздухе.

Через дорогу рискнул перебраться зверек. Берн присмотрелся: еж. Из лесу накатывал новый состав. Ежик заметил, засеменил в одну сторону, в другую, растерялся — и свернулся в клубок перед колесами переднего вагона. Состав остановился, подал назад и вправо, объехал комок, умчался в ночь. Затем и еж благополучно пересек дорогу.

«Ага!» Когда показался следующий состав, Берн вышел на полотно — с таким, однако, расчетом, чтобы успеть отскочить. Вагончики остановились, не пытаясь объехать его. Ему стало приятно: механизм, а отличает человека от ежа. Профессор заглянул внутрь: вагонетка была пуста, матово отсвечивало покатое дно. Он перемахнул через борт. Состав стоял.

— Ну? Вперед! — произнес Берн.

Через минуту воздух свистел в его ушах и волосах. Терпкий запах хвои сменился росным ароматом полевых трав и цветов. Фотодорога раскаленной светло-зеленой стрелой летела за невидимый горизонт.

Он стоял, держась за борта. Быстрая езда улучшила настроение. «Вперед!» Мелькнули огни справа: очерченный фотоэлементным сиянием ангар, какие-то мачты, домики. «Вперед!» Вагонетки пролетели по светящемуся мосту над темной рекой — только вжикнули перила по сторонам. «Вперед!» Ухнул с устрашающим воем встречный состав, подсвеченный снизу; растерзанный в клочья воздух немыслимо спутал волосы. «Вперед!» Вылетевший на дорогу жук — бац! — разбился о лоб профессора. Он вздрогнул, потом рассмеялся. «Вперед! Что-нибудь да будет».

Устав стоять, лег на дно вагончика, подмостил под себя куртку, под голову руки. Вернулась ночь. Небо раскинулось алмазными точками светил. Мелькнул сумеречно светящийся человек на крыльях. Высоко в заатмосферном пространстве вспыхнули разом четыре столба белого пламени; они быстро уменьшились, слились в пульсирующую точку — с орбиты стартовал планетолет.

Езда убаюкивала, Берн уснул.

Проснулся он от того, что светило солнце. Вагончики стояли. Вокруг слышались голоса, смех, кто-то напевал. Вкусно и свежо пахло яблоками. Берн, присев на корточки, выглянул из-за борта: насколько видно глазу шли ряды яблонь. Безлистые, с только начавшими набухать почками ветви отягощали крупные, налитые спелой желтизной плоды. Между деревьями двигались люди.

Раньше чем профессор придумал, как быть дальше, он услышал за собой:

— Эй, ты что здесь делаешь?

Берн встал в полный рост, обернулся. Позади стоял загорелый парень с ежиком черных волос над плоским, монгольского типа, лицом. В руке он держал надкушенное яблоко. «Ах, как неприятно!» Берн поморщился, с достоинством выпрыгнул из вагончика. На площадке между деревьями скопилось много заполняемых яблоками составов.

— Ты откуда? — спросил парень.

— Из… из Биоцентра.

— Но сегодня здесь работают лесоводы и подземники, было же объявлено! И почему ты не прилетел, а в вагонетке? Ты кто?

Берн лихорадочно придумывал ответ. Но парень избавил его от вранья — присмотрелся:

 — А! Я знаю, ты Альдобиан, верно?

Берн кивнул. Его всюду узнавали по уникально седым волосам.

— Зачем ты здесь? — не успокаивался парень. — Что-нибудь случилось?

Берн пожал плечами. Ни лгать, ни говорить правду ему не хотелось. «Не обязан я ему отвечать!»

— А вы что здесь делаете?

— Собираем яблоки, как видишь. Сорт «перезимовавший». Хочешь?

Профессор взял предложенное яблоко, откусил. Оно было вне всякого сравнения: вкус зимнего кальвиля, помазанного гречишным медом. Он съел яблоко.

Они прошли между рядами. Нет, это был не труд в поте лица. Наличествовал, собственно, и пот, блестели лица и спины; но все равно — игра, развлечение. Вот выстроившиеся в цепочку мужчины и женщины перебрасывают яблоки в вагончик так ловко и быстро, что в воздухе от одного к другому повисли желтые арки; в лад движениям они поют что-то ритмичное. Вот парень повис на суку вниз головой, обрывает яблоки с нижних ветвей. А эти двое забыли о сборе яблок, заняты друг другом. «Адам и Ева перед искушением… — желчно подумал Берн. — Райский сад. Не хватает только змия».