Василий Гигевич - Марсианское путешествие Страница 40

Расспросив у людей, где нужная остановка, они выскочили из «Икаруса». Заречная улица была похожа на обычную деревенскую. Еще издали заметили, что возле одной из хат толпятся люди. Одни стояли словно в ожидании, другие стремились заглянуть за невысокую калитку. У входа во двор стоял милиционер — наверное, не всех пропускал. Если бы не он, можно было бы подумать, что в хате свадьба или похороны.

Леночка и Анжела подошли к толпе. Остановились. Прислушались. Слышалось разное.

— Вот Любе повезло так повезло — по телевизору покажут. Прославится на весь свет. Заодно и наше Березово прославит.

— Слава славой, а Юзику потом смотри, чтобы жену не увели…

— Конечно, когда пробки стали летать, тогда и заинтересовались аж в Москве. А тут каждый день вкалываешь на станке — никто не видит, никто не вспомнит. Взять тех же артистов, вот кому живется… Каждый день по телевизору показывают, да еще, наверное, и денежки платят.

— Тебя только раз покажи: весь век дети будут бояться, заиками станут…

— Га-га-га…

— Тише, тише, говорю, чтоб вам позакладывало. Скоро Люба выйдет из хаты, пускай только принарядится…

— А как это, людцы, будет: вот так сразу Любу и в телевизоре покажут?

— Нет, бабка, сначала ее снимут, как артистку в кино, а потом покажут на весь свет.

Хата, возле которой толпился народ, была как раз той, куда стремились Леночка и Анжела. Леночка растерялась, готова была повернуть назад, но умная Анжела, быстро сообразив, что к чему, решительно подошла к милиционеру и, ткнув ему под нос красненькое удостоверение, протараторила:

— Товарищ милиционер, мы из Института физики приехали к Круговым по командировке. По поручению Академии наук нам нужно разобраться, что происходит в этой хате. Вы нас пропускаете или из-за вас мы вынуждены будем сорвать ответственное задание?..

Выслушав это, милиционер отступился, даже калитку открыл — Леночка и Анжела шуснули во двор. Сзади них кто-то недовольно загудел:

— Как их, так пропускаешь, а мы что — лысые?..

— Так они же, деду, аж из Минска приехали, ученые, во всем сейчас разберутся.

— Такие молоденькие, девчушки еще, а уже — ученые. Я думал, ученые это все те, кто лысый и с бородой. Да и способности, наверное, нужно иметь, чтобы наукой заниматься.

— Ну, дедусь, ты и даешь… Это же столица, там все намного раньше делается. Там как только ребенок родится, еще в пеленках лежит, а родители уже прикидывают, кем он будет: артистом, ученым или музыкантом, например. И, поверь, так оно и получается…

Во дворе на траве недалеко от веранды стояли трое молодых красивых парней — почти ровесники Леночки и Анжелы. Один держал на плече черную видеокамеру, у другого через плечо был переброшен кожаный ремень какого-то ящика, а в руке парень держал микрофон с беленькой головкой. Третий ничего в руках не держал, зато у него были черная бородка и усики. Наверное, он был здесь самый главный, ибо поучал остальных.

— Значит, ты, Боря, ведешь весь разговор. Микрофон ей в руки не давай, — учил Главный парня с микрофоном. — Во время тракта ты задаешь только вопросы. Готовишь ее психологически. А ты, Вадя, — теперь Главный повернулся к оператору с видеокамерой, — делаешь вид, что снимаешь. А потом мы переходим к главному, ради чего и приехали, — Главный снова повернулся к ведущему: — Первое, что ты спрашиваешь, верит ли она в Бога? Это во-первых. Второй вопрос: как она относится к перестройке? И еще нам нужно спросить… — Главный на мгновение задумался.

— Как она смотрит на права человека в наше бурное время ломки стереотипов мышления? — подсказал оператор.

— Что ты имеешь в виду? — уточнил Главный.

— Права человека вообще. И в частности — свобода вероисповедания.

— Ладно, давай и эту удочку на всякий случай забросим, — согласился Главный. — Хотя, вероятнее всего, эти вопросы будут для нее слишком сложны. Мышлением она вряд ли доросла до этого уровня. Но — чем черт не шутит: попробуем ради хохмы… Давай зови ее сюда, — Главный кивнул головой ведущему. — Здесь ее снимать будем. А ты, — бросил он оператору, — готовь камеру.

Тот, с микрофоном, щелкнул каким-то тумблером в приборчике, что прятался в кожаном чехле, и заговорил в микрофон:

— Раз, два, три… Начинаем съемку сюжета для телепрограммы «Взгляд». Раз, два, три…

Ведущий уже собирался идти в хату, но в это время, будто услышав слова телевизионщиков, на ступеньки веранды выплыла хозяйка: лет сорока, полнотелая, в новенькой, белой, словно первый снег, кофточке, в черной приталенной юбке и в черных туфлях на таких высоченных каблуках, что женщина, будто спутанная, еле передвигала негнущиеся ноги. Губы у нее были ярко напомажены, а брови и ресницы — черные… Прическа у женщины была модная — черные блестящие волосы возвышались копной… Как только женщина показалась из хаты, на улице сразу же поднялся шум. Все отчетливее слышались отдельные голоса. Видимо, тот, у кого был хороший обзор, громко констатировал:

— Идет, идет, показалась уже… А кофта на Любе, а юбка — бабы, сотни две стоит как пить дать. А прическа, какая прическа!..

— Почему не быть прическе, если сегодня Люба полдня сидела в парикмахерской. Десяткой тут не обошлось…

А хозяйка хаты словно под гипнозом была — затуманенно и незряче смотрела вперед, где табунились парни, один из них уже нацеливался телекамерой на ее полную фигуру. Медленно и степенно, как-то бочком, женщина спустилась с бетонных ступеней и приблизилась к парням. На ходу рукой поправила прическу, будто ради того, чтобы полюбоваться и снять ее прическу, парни и приехали аж из Москвы.

— Товарищ милиционер, успокойте население, оно нам важное редакционное задание срывает, — громко и властно крикнул Главный, повернув голову в ту сторону, где над забором и калиткой торчало десяток голов.

— Если хоть одна душа еще раз пикнет — всех разгоню. Последний раз предупреждаю, — тут же эхом отозвался милиционер. — Никогда в этом Березове порядка не было, не можете вы по-людски…

Милиционера сразу же поддержали доброхоты, что вечно крутятся возле начальства:

— Тихо, тише вы!..

— И правду говорит: молчите да смотрите… Хоть детям будет что рассказать, когда еще такое увидишь…

— А чтоб вам всем позакладывало!..

В это время женщина совсем близко подошла к парням.

— А что и как мне говорить? — спрашивала она и все стремилась и в блестящее око телекамеры смотреть, и на ведущего, который держал перед собой микрофон.

— Вы на всесоюзного зрителя выходите, не каждый день такое бывает. Сами понимаете, на каком языке нужно говорить, — объяснял ведущий и все ближе и ближе подсовывал блестящую головку микрофона.