Георгий Мартынов - Гианэя Страница 41

На корабле было все.

Длинные аллеи, полные растительности, приглашали к прогулкам. Уютные салоны, игральные и спортивные залы, бассейны для купания, читальни и зрелищные установки звали к развлечению и отдыху. Астрономические пункты, кабинеты и лаборатории предоставляли все удобства для научной работы. И возле каждой каюты находилось голубое помещение с продолговатым бассейном, сейчас пустым.

Четверо пользовались только аллеями. Им необходимо было физическое движение. И они бегали по аллее каждый «день», в определенное время.

До всего остального они не дотрагивались.

Но они охотно воспользовались бы голубыми помещениями и стоявшими в них бассейнами. Время полета было пыткой. Но бассейны были пусты. А если и были бы заполнены, то все равно не могли бы ничем помочь. Четверо не знали, как вызвать анабиосон и как из него выйти. Эта техника была им совершенно неизвестна.

Четверо были первыми людьми своего народа, проникшими в космос. И они ничего не знали и ничего не умели делать в космосе. Ненависть вела их и руководила их поступками.

Ненависть и любовь.

Бывшие хозяева корабля — это были те, кого они ненавидели. Свобода и жизнь — это было то, что они любили.

Но существовало еще и третье — неведомые люди неведомой планеты. Им угрожали те, кого ненавидели четверо. И четверо спешили на помощь неведомым людям и невольно, не зная их, любили, как братьев, попавших в такую же беду, как они сами.

Но главным была для четверых все-таки не любовь, а ненависть. Их родина была теперь свободна и могла жить, как жила прежде, до появления «ненавистных».

Сорок три врага избежали справедливой кары. Их надо было настигнуть и уничтожить.

Если они вернутся и узнают, что произошло в их отсутствие, они отомстят за смерть своих собратьев.

Сорок три не должны были вернуться.

Четверых не смущало, что их всего четверо. Будь их в десять, в сто раз больше, они все равно не смогли бы справиться с могучими пришельцами. «Ненавистные» были сильнее. Им подчинялись силы, еще неизвестные и недоступные народу, к которому принадлежали четверо.

И они надеялись только на помощь тех, к кому спешили на помощь сами.

Совсем недавно на родной планете четверых никто не думал о существовании иных планет, иных человечеств. Никто не задумывался еще о тайнах мироздания. Они были дети природы, добрые и доверчивые. Их техника была примитивна, знания ограниченны, жизнь проста.

Природа планеты была богата и разнообразна. Она щедро давала своим детям все, в чем они нуждались. Люди не испытывали ни голода, ни жажды, ни холода. Не было хищных животных, не от кого было защищаться. И почти полное отсутствие борьбы за существование сослужило им плохую службу. Их разум застыл. И никто из них не помнил другого времени, других условий.

Они не знали, есть ли на планете другие люди, кроме них. Время исследования планеты еще не наступило. Огромный остров, на котором с незапамятных времен жили несколько десятков тысяч людей их народе, со всех сторон был окружен океаном.

Поколение за поколением «нежилось» в колыбели природы. Разум дремал, и ему нужен был внешний толчок, чтобы пробудиться.

Таким толчком явились пришельцы.

Три поколения прожили под игом.

«Ненавистные» относились к коренному населению с холодной жестокостью. Они заставили выстроить для себя целый город. Тех, кто противился, уничтожали.

Они были сильны знанием и техникой. Их было мало, и они управляли страхом.

Чтобы сохранить жизнь, надо было приспособляться. Появилась борьба за существование.

И всего за три поколения обитатели острова неузнаваемо изменились. Они многое поняли и многое узнали. Их развитие сделало резкий скачок.

Пришельцы не собирались учить покоренных. Но они нуждались в их труде и вынуждены были немного ознакомить их со своей наукой и техникой.

С глубоким презрением относясь к жителям острова, пришельцы недооценили природную остроту ума, сообразительность и способности своих рабов.

И поплатились за это.

Никто не знал, откуда явились пришельцы, что им надо здесь, какую цель они преследовали.

Их нетрудно было уничтожить сразу. Но жители острова радушно встретили неведомые существа, совсем не похожие на них самих, когда восемь гигантских кораблей опустились на острове. А потом было уже поздно. Понадобилось много времени, чтобы научиться настолько, что стало возможно обратить технику пришельцев против них самих.

«Ненавистные» — так прозвало пришельцев первое поколение, оказавшееся в их власти. Так же называло их и нынешнее, четвертое поколение островитян.

Три поколения сошло в могилу. А пришельцы были все те же. Казалось, они властвовали и над смертью. Ни один из них не умер за время пребывания на острове. Наоборот, их число увеличивалось: рождались дети.

Но пришельцы не были бессмертны. В этом убедились островитяне, когда долго накапливающийся гнев вылился в восстание и все, кроме сорока трех улетевших, были поголовно уничтожены.

Сорок три ускользнули случайно. Они покинули планету, ничего не зная о готовящемся восстании.

Один из пришельцев улетел еще раньше.

Из восьми кораблей на острове оставались шесть.

Пришельцы очень берегли свои корабли и заботились о них. Собирались ли они все улететь с планеты? Этого никто не знал. Островитяне давно потеряли надежду на избавление.

Четверо летели в неведомую даль.

Но они знали, с какой целью улетели сорок три, которых они хотели настигнуть.

«Ненавистным» мало было одной планеты, они готовились покорить вторую. Островитяне считали свой остров «всей» планетой.

Среди пришельцев были разные люди. Некоторые из них хорошо относились к местному населению, «снисходили» до разговора, отвечали на вопросы.

Был один из пришельцев, которого островитяне даже любили, но он улетел вместе с сорока тремя.

Его звали Риагэя.

Если бы он остался, его пощадили бы.

Он часто говорил с людьми и многое открыл им.

С какой целью? Они не знали.

Четверо были убеждены, что неизвестная им планета подобна их собственной, что обитатели этой планеты окажутся под игом «ненавистных».

Им надо все рассказать, предупредить их о грозящей им участи.

Четверо могли это сделать.

Давно, еще при жизни второго поколения, три корабля пришельцев покинули остров и потом вернулись. Вернулись с тем же экипажем.

Среди них был один, которого звали Дея. У него была дочь по имени Гианэя.

Отец привез из экспедиции новый, никогда ранее никем не слышанный язык.