Питер Уоттс - Водоворот Страница 41

Он покачал головой:

— Послушайте, просто отпустите Трейси, хорошо? Что бы там ни было, ее втягивать не надо...

Кларк сделала шаг вперед, и хныкающая девочка врезалась ей в бок.

— Значит, ее втягивать не надо? Поздновато для этого, урод. Слишком поздно, тварь.

Монстр замер на мгновение. А потом медленно, словно его осенило:

— Ты что... ты думаешь, я...

Кларк засмеялась:

— Оригинально.

Трейси рванулась прочь:

— Папа, помоги!

Лени удержала ее:

— Все хорошо, Трейси. Он тебя больше не обидит.

Монстр сделал шаг:

— Успокойся, Огневка. Она просто не поним...

— А ну заткнись! Заткнись, сволочь!

Он не остановился, шел, подняв руки ладонями вперед:

— Хорошо, хорошо, только не...

— Я все понимаю, мразь. И гораздо лучше, чем ты думаешь.

— Да это безумие какое-то. Лени! Да ты посмотри на нее! Просто посмотри! Она что, меня боится? Она выглядит так, будто хочет, чтобы ее спасли? Глазами воспользуйся! Ради всего святого, с чего ты вообще решила...

— Думаешь, я не знаю? Не помню, каково это, когда ничего другого и не знаешь? Думаешь, если промыл дочери мозги, заставил ее думать, будто это совершенно нормально, то я...

— Да я ее в жизни не трогал!

Трейси вырвалась и побежала. Кларк, потеряв равновесие, потянулась за ней.

Неожиданно на ее пути оказался Гордон.

— Ах ты психопатка чертова! — рявкнул он и со всего размаха ударил Лени в лицо.

В основании челюсти что-то хрустнуло. Кларк покачнулась. Теплая соленая жидкость залила рот. Через секунду последует боль.

Но пока ее охватил неожиданный, парализующий страх из начала времен, внезапно возродившийся.

«Нет, — подумала она. — Ты сильнее его. Он никогда не был таким сильным, как ты, да ты ни секунды больше не должна мириться с этой сволочью. Преподай ему урок, который эта мразь не забудет никогда: просто вонзи дубинку ему в живот и смотри как он взор...»

— Лени, нет! — закричала Трейси.

Отвлекшись, Кларк посмотрела в сторону.

В голову, сбоку, ей врезалась гора. Почему-то дубинки в руке больше не было: та по сумасшедшей параболе полетела прочь, а мир закрутился неудержимой спиралью. Грубый деревянный пол хижины встретил лицо Лени за­нозами. В какой-то неизмеримо далекой части вселенной девочка кричала: «Папа».

— Папа, — пробормотала Кларк распухшими губами. Прошло столько лет, но он все-таки вернулся. Как ока­залось, ничего так и не изменилось.

***

«Это моя вина, — отрешенно подумала она. — Я сама напросилась».

Если бы ей позволили хоть один момент своей жиз­ни прожить заново, она знала: все бы пошло как надо. В этот раз Лени не выпустила бы дубинку, заставила бы его заплатить, «прямо как того копа в Саут-Бенде его-то я достала как у него тело взорвалось суп ошметками да кровавый позвоночник скрепляющий две половинки он-то наверное любил давить на людей и глянь как мало осталось когда надавили на него ха-ха...».

Но это все было тогда. А теперь огромная грубая рука схватила ее за плечо и перевернула на спину.

— Психованная дрянь! — ревел монстр. — Ты тронула мою дочь, и теперь я тебя убью!

Он протащил ее по полу и ударил о стену. Девочка кричала где-то в отдалении, его родная кровь, но, разумеется, ему было плевать, он лишь хотел...

Лени извернулась, скорчилась, следующий удар пришелся уже в плечо, и тут она неожиданно высвободилась, открытая дверь возникла прямо перед ней, и вся эта темнота за порогом, безопасность, «монстры в темноте не видят, но я вижу...».

Она обо что-то споткнулась, упала, но не остановилась, удирая, словно краб, у которого оторвали по­ловину ног, а папочка орал и грохотал, мчался за ней по пятам.

Лени, оттолкнувшись рукой от земли, что-то нащу­пала...

«Дубинка она улетела сюда а теперь она у меня есть я ему покажу...»

...но не показала. Лишь схватила ее и понеслась прочь, Кларк чуть ли не рвало от страха и собственной трусости, она ринулась в объятия ночи, где луна окра­сила мир в яркий серебряно-серый цвет. Прямо к озеру, забыла даже запаять лицевой клапан, пока весь мир не превратился в брызги и лед.

Вниз, царапая воду, как будто та тоже превратилась во врага. Не прошло и нескольких секунд, как показалось дно, в конце концов, это было всего лишь озеро, ему не хватало глубины, далеко не убежишь, а папочка выйдет на берег и дотянется до нее голыми руками...

Лени билась о придонный ил. Вокруг клубился рас­кисший от воды мусор. Она атаковала камень днями, годами, а какая-то отдаленная ее часть качала головой, дивясь собственной глупости.

Наконец не осталось сил даже на панику.

«Я не могу здесь сидеть».

Челюсть не двигалась, сустав опух.

«В темноте у меня есть преимущество. Пока не наступит день, из хижины он не выйдет».

Рядом лежало что-то гладкое, искусственное, почти скрытое осевшим илом. Дубинка. Наверное, уронила ее, когда запечатывала капюшон. Лени засунула инструмент обратно в ножны.

«Правда, в последний раз особого толку от нее не было...»

Кларк оттолкнулась от дна.

Вспомнила, что на стене хижины висела старая топографическая карта с другими домиками, разбросанными вдоль маршрута патруля лесопожарной службы. Скорее всего, большую часть времени они пустовали. Один распо­лагался на севере, рядом с — как там его — Найджел-Кри­ком. Лени могла сбежать, оставить монстра далеко позади.

«...и Трейси...

Боже мой. Трейси».

Она вырвалась на поверхность.

Рюкзак лежал на берегу там, где Кларк его бросила. Хижина припала к земле на дальнем конце лесосеки, дверь ее была плотно закрыта. Внутри горел свет; шторы задвинули, но по бокам просачивалось яркое сияние, видное даже без линз.

Лени поползла прочь от озера. От возвращения к привычной гравитации каждый орган в теле заболел по-разному. Но ей было все равно, она не сводила глаз с окна. До дома было слишком далеко, и она не могла увидеть, как отошел край шторы, совсем немного, толь­ко чтобы украдкой посмотреть наружу. И все увидела.

Трейси.

Кларк не спасла ее. Еле сумела уйти сама, а Трейси... Трейси по-прежнему принадлежала Гордону.

«Помоги ей».

Прежде это казалось так просто. Если б только она не потеряла дубинку...

«Так теперь она у тебя есть. Вот, висит в ножнах. Помоги ей, ради всего святого...»

Перехватило дыхание.

«Ты же знаешь, что он делает с ней. Знаешь. Помоги ей...»

Лени поджала колени к груди, обняла их, но плечи по-прежнему трясло. На серебряной полянке всхлипы звучали слишком громко.

Но в закрытой, безмолвной хижине ее, похоже, не услышали.