Глен Кук - Обрекающая Страница 41

– Да ни в чем. Просто я никогда не видела, чтобы женщина играла.

– На свете больше чудес, чем нам известно. – Марика процитировала учительницу естественной истории, рябую и потому служившую мишенью злых шуток большей части юных силт. – Она сильно свирепая?

– Я не должна с тобой разговаривать. Ни одна из нас не должна, пока ты не сменишь свое отношение.

– Услышал Всесущий наконец мои молитвы! – Марика возвела глаза к небу, послав туда одинокое «спасибо» Дегнанов. А про себя подумала, почему она так решительно настроена злить всех вокруг себя? Она всегда была спокойной щеной и в неприятности попадала из-за своей мечтательности, но не из-за языка.

– Если ты не перестанешь так говорить, у тебя совсем друзей не будет.

– Мои друзья все призраки.

Марика была горда, что смогла вложить двойной смысл в эту фразу на низкой речи силт, которую изучала так недолго.

Послушница не ответила на этот раз ни на общей речи, ни на диалекте силт. Она отвела Марику к двери Горри и пошла всем рассказывать о дурных манерах дикарки.

Марика постучала. Слабый голос пригласил ее войти. Она вошла и оказалась в мире, который не могла себе представить.

Даже старшая жрица так не жила.

В этой одной комнате было больше роскоши и богатства, чем она за всю жизнь видела в стойбище Дегнанов.

Выздоравливающая Горри лежала на ложе из меха отека, подбитого снизу редчайшим потхастом. Ряды свечей по стенам добавляли свет к огню камина. За огнем и свечами следила щена Марикиного возраста – не силта.

У Марики разбежались глаза при виде богатых тканей, которые торговцы выменивали на меха отека и зеленые камешки, иногда попадавшиеся в ложах стекающих с Зотака ручьев. Металлов было столько, что голова кружилась, и даже не в виде инструментов и оружия. У Марики голова пошла кругом. Так зря тратить такое богатство – да это просто грех!

– Подойди, щена. – Служанка при свечах помогла Горри сесть в постели. Старая силта указала на деревянную табуретку. – Садись.

Марика подошла и села, ведя себя изо всех сил почтительно. Когда в ней закипела ярость, она себе напомнила, что от ее хорошего поведения зависит судьба Грауэл и Барлог.

– Щена, я обдумала наши попытки дать тебе образование. И решила, что мы пошли не в том направлении. Главная вина в этом моя. Я отказалась признавать тот факт, что ты выросла вне общины. Я игнорировала тот факт, что у тебя есть много мыслей и привычек, от которых следует отучиться. Пока ты этого не сделаешь и не обретешь должный образ мыслей, мы не можем ожидать от тебя, что ты будешь реагировать как силта в незнакомой обстановке. Каковая, как я теперь признаю, окружает тебя все время. Поэтому мы выберем другой образ действий. Но имей в виду: от тебя ожидается, что, как только дисциплина сестричества станет для тебя ясна, ты будешь ее соблюдать. Я не прощу ни малейшего отклонения. Ты поняла?

Марика ощущала в речи силты тщательно скрытую ненависть и ярость. Должно быть, у нее был разговор со старшей.

– Нет, госпожа Горри.

Силту аж передернуло. Служанка при свечах всплеснула лапами и посмотрела на Марику с безмолвной мольбой. Марика даже слегка испугалась за старую мету. Но Горри спросила:

– Что именно ты не поняла, щена? Начни с простейшего вопроса.

– Зачем со мной все это делают? Я не просила…

– Твоя мать и женщины стаи спрашивали тебя, хочешь ли ты быть охотницей?

– Нет, но…

– Но ты женщина, и ты здорова. В Верхнем Понате естественная судьба здоровой женщины – стать охотницей. Теперь же оказалось, что у тебя развился дар силты. Значит, естественная твоя судьба – стать силтой.

С таким рассуждением Марика спорить не могла. Она не была согласна с Горри, но у нее не было интеллектуальных средств для опровержения подобных аргументов.

– Здесь нет выбора, щена. Не в обычае сестричества давать свободу необученному дару там, где правит община.

Пусть это было сказано туманно, но Марика поняла без труда. У нее был выбор: стать силтой или умереть.

– Ты такова, как ты есть, Марика. И ты должна быть тем, кто ты есть. Таков закон.

Марика овладела собой:

– Я поняла, госпожа Горри.

– Отлично. И ты будешь заниматься учебой с нужной самодисциплиной?

– Да, госпожа Горри.

Со всеми задними мыслями.

– Хорошо. Твоя учеба возобновится завтра. Других твоих наставниц я предупрежу. Отныне у тебя будут дополнительные занятия по обычаям общины – до тех пор, пока уровень твоих знаний не станет соответствовать возрасту.

– Да, госпожа Горри.

– Можешь идти.

– Да, госпожа Горри.

Но прежде чем выйти, Марика оглядела комнату последний раз. Особенно ее заинтересовали книги на полках над камином. Из всего здешнего богатства они поразили ее больше всего.

Сон стал для нее редкостью. Зато был хорош. Столько надо было сделать и выучить за день, что несчастливых снов стало меньше.

Она не сомневалась, что ее преследует призрак Каблина, наказывая за то, что она не оплакала Дегнанов. Марика подумывала, не обсудить ли свои сны с силтами, но решила этого не делать. Как всегда: что было между ней и Каблином – пусть его уже и нет, – между ними и должно остаться.

2

А сны продолжались. Отрывистые, случайные сны, не относящиеся ни к одному явлению или природному циклу, который могла бы определить Брайдик. Их появление нельзя было предсказать, будто они появлялись по чьему-то приказу, и Марика твердо решила, что гнев ее мертвых сосредоточился на ней. Еще больше появлялось призраков в ее ночах – хотя она не много времени тратила на сон. Слишком много нужно было сделать и выучить, чтобы еще и на это время терять.

А Брайдик говорила:

– По-моему, твои сны не имеют отношения к мертвым. Только в твоем сознании, когда ты их для себя объясняешь. Я думаю, это твой дар пробивает себе путь наружу. Давление роста. Ты слишком долго жила без руководства и обучения. А со щенами твоего возраста, которые остаются без обучения, случается много странных вещей. И это среди щен с нормальным даром.

– Нормальным даром?

Марике показалось, что Брайдик коснулся край той тени, что преследовала ее с тех пор, как она заметила, что среди мет Акарда прошла какая-то весть. Все смотрели на нее как-то странно. Горсточка живущих в крепости щен не только, как ожидалось, отталкивалась от нее из-за ее дикарских корней – они еще ее боялись. У каждой, которую ей удавалось загнать в угол достаточно надолго, чтобы заставить говорить, на дне глаз мерцал страх.

Только Брайдик, казалось, не боится.