Леонид Панасенко - Садовники Солнца (сборник) Страница 41

Полина вдруг улыбнулась.

— Да не ищите вы женщину. Не было ее. И быть не могло! Совпадение было. Я ревнивая, а он — целеустремленный. Словом, цель у него большая была, сверхзадача. А я свою любовь тоже великой целью считаю. Вот и не ужились соперницы.

«Лунатиков» показалось сразу двое. Вернее, к мечети шли уже вполне нормальные люди: то ли передача кончилась, то ли мозг от нее отключился — больше тридцати-сорока минут никто из медиумов не выдерживал.

— Эге-гей! — позвала Полина высокого звездолетчика, очевидно, решив, что он как медиум интересней, — подождите нас, Кен.

По пути, когда они спускались в ложбинку, Илья спросил, не появилось ли чего нового в тех видениях и ощущениях, которые испытывали люди во время приема хаотической информации.

— Все то же, — неопределенно сказала Лоран. — Цветовая полифония, повторяемость и ритмика сигналов, различные эмоциональные побуждения… Юргена Шварца, например, после сеансов приема обуревает жажда упорядочивания. А так как он ничего, кроме своей космологии, не знает, то выкапывает из библиотеки сотни древних и новых гипотез об устройстве мироздания и докучает ими всем и каждому. Он, видите ли, полагает, что все представления о мире укладываются в четыре простейшие схемы и что синтетическим путем из них можно получить истину…

— Побуждения бывают разные? — полюбопытствовал Илья.

— Очень, — лицо Полины стало вдруг загадочным и озорным. — Но, увы, все это трижды вторичное. Отраженный свет.

— Треверс, — представился звездолетчик, когда они, увязая в мелком песке, наконец взобрались на противоположный склон овражка. Кивнув Полине как старой знакомой, он добавил: — Я вас видел на «Бруно», Илья.

— Ну что, Кем, то же самое? — спросила Лоран.

Треверс смутился.

— Ничего нового. И, знаете, ощущение весьма мерзкое. Иду вот и все поглядываю на себя…

— Тебя не убудет, — засмеялась Полина. — Представьте, — она обернулась к Илье, — у Кена во время приема хаотической информации всегда довольно сильное побуждение к… размножению!

— Ты как маленькая, — недовольно проворчал Треверс и пояснил: — Она знакомит меня со всеми вновь прибывшими и обязательно «забывает» при этом добавить к слову «размножение» еще два слова «путем деления».

— То есть? — удивился Илья.

— Я как бы получаю команду разделить часть своего существа, сформировать из него нечто новое. Много чего-то сформировать. Я чувствую, что это очень нужно, жизненно важно, но, естественно, выполнить команду не могу… Испытывать такое мучительно. Тело в прямом смысле этих слов разрывается на части, хочет взорваться… Так что ждите новую атаку.

— У Кена есть любопытная теория, — заметила Полина, поеживаясь от холода. — Пойдемте, кстати, отсюда. Я по дороге расскажу.

Треверс распрощался с ними неподалеку от мечети-выхода. Лоран, посмеиваясь, рассказала Илье, что звездолетчик считает свою информацию (ту, которую он воспринимает) командой для звезды. Командой продуцировать простейших. И действительно, после передач «для Треверса» количество амеб возрастает. Особенно в районе Питателя.

— Вы же знаете, наверное, что само излучение влияет только на человеческую психику; наши приборы его не регистрируют. Систему волноводов хаотической информации обнаружили случайно, по электромагнитному фону их так называемых оболочек. Вот в принципе и все, что мы знаем.

Несколько минут они шли молча.

Потом Полина стала жаловаться, что работы у нее, как врача Станции, почти нет, и поэтому она помогает, как может, группе Цегера. Они-то и изучают волновод «Сигма-7», и хаотическую информацию изучают, но изучение это, к сожалению, дальше систематизации подробных отчетов медиумов не продвигается. Оказалось, что Полина — автор гипотезы о двухвекторности излучения, циркулирующего в связанных со звездой волноводах. С одной стороны к Скупой поступают различные команды (пример — Кен Треверс), с другой — звезда сообщает куда-то за пределы Окна о своем состоянии (пример тому — сигналы, совпадающие по времени с выбросами вещества через Питатель).

Илье гипотеза понравилась. Он похвалил Полину и между прочим поинтересовался: что она чувствует сама, когда к ее сознанию прорывается загадочная информация?

Девушка вздрогнула, остановилась. Лицо ее неожиданно отразило смятение и страх.

— Да что ты ко мне прицепился! — гневно выдохнула она. Прищуренные глаза Лоран засверкали зеленым огнем. — Как прилипала! Выспрашивает все…

Илья остолбенел от этой вспышки ярости. Непонятной, оскорбительной. Он ступил в сторону, чтобы уйти, но руки Полины остановили его.

— Постой, не уходи, — зашептала она, мучительно путаясь в дебрях слов. — Я не хотела… Я плохое вижу… Я потом расскажу… Не надо сейчас об этом… Прости меня.

— Перестань, Поль, — улыбнулся Илья. — Чего ты решила, что я сержусь? Просто я спешу все узнать, во всем разобраться. И, конечно, бываю назойливым… А сердиться или там обижаться, — он наклонился к девушке, — я вообще не могу. Садовникам эти чувства еще в детстве удаляют. Как аппендикс.

Полина вздохнула, энергично помассировала виски.

— Ты, Илья, не делай только поспешных выводов. Ладно?! Я понимаю — если уж психиатр с ума сходит… Но это моя беда, личная, поверь. Психика членов экипажа в пределах нормы. Если хочешь, проверь записи электронного диагноста. Он ведет наблюдения.

— Проверю, — пообещал Илья. — А теперь пойдем, Поль, в сад. Уже обедать пора, а мы еще и не завтракали.

На втором ярусе их догнал сигнал тревоги, на который Полина не обратила никакого внимания. Дежурный на сей раз специалистов в рубку не приглашал. Сказал буднично, информируя народ:

— Массовая атака амеб. Около семисот особей. Похоже, у них опять пополнение.

ГОРЯЧО, ГОРЯЧО, ХОЛОДНО!

Три дня Илья почти не выходил из каюты. Читал, сопоставлял, анализировал результаты исследований и в какой-то миг вдруг почувствовал, что уже хватит. Иначе частности захлестнут, дезорганизуют мозг. Это было бы крайне нежелательно, так как сей тонкий инструмент Илья собирался применить для другого — он понял, что без новых причинно-следственных построений, без попытки выделить из суммы сведений об Окне что-то очевидное, доступное человеческой логике, огромное здание гипотез в конце концов рухнет и придется начинать все сначала, с нуля.

— Так вы позволите? — в дверном проеме стоял Федор Крайнев и понимающе глядел на Илью. — А то я дважды спросил по внешней связи, а на третий раз решил, что действия лучше слов.