Юрий Кларов - Пять экспонатов из музея уголовного розыска Страница 41

- Мистер Мэйл? Минутку… - Он перелистал страницы лежащей перед ним книги регистрации гостей. - Да, мистер Мэйл проживает в гостинице.

Варвара Ивановна сказала, что американец назначил ей встречу.

- А мадам не ошибается? - нагло спросил портье. Насколько ему известно, мистер Мэйл никого не ждёт.

Нет, мадам не ошибается. Мадам уверена, что мистер Мэйл захочет её принять.

- Вот как? - Портье в нерешительности пожевал губами и наконец спросил: - Как прикажете доложить?

- Скажите, что от Тарновского. Он знает.

- Что ж, если мадам настаивает…

Портье позвонил по телефону, и уже через несколько минут в холл спустился секретарь мистера Мэйла, любезный и жизнерадостный молодой человек. Он проводил Варвару Ивановну в номер, где остановился американец.

А вот и мистер Мэйл, пожилой, седоватый, с внимательными серыми глазами и обаятельной улыбкой человека, никогда не знавшего голода, холода и унижений.

Улыбка означала, что мистер Мэйл счастлив видеть Варвару Ивановну, хотя и не имеет чести её знать, что он доволен жизнью, своим секретарем и предстоящей беседой.

- Мне передавали, что вы хотите меня видеть. Я к вашим услугам.

Мистер Мэйл настолько хорошо владел русским, что переводчик им не требовался. Это устраивало обоих: уж слишком деликатной была тема предстоящей беседы.

- Я вас слушаю.

Варвара Ивановна откашлялась, как неопытный оратор перед ответственным выступлением.

- Одиннадцать лет назад, господин Мэйл, вы изъявляли желание приобрести вышитый шелком портрет первого российского солдата, а также некоторые другие экспонаты из собрания Шлягина, - неуверенно начала она, когда секретарь вышел. - Теперь, как вам уже известно из письма моего доверителя, которое было передано вам в Москве, вы имеете возможность осуществить эту сделку, если, разумеется, предложенная вами цена будет приемлемой.

- Для кого приемлемой? - пошутил Мэйл, ослепляя Варвару Ивановну своей неотразимой улыбкой.

- Для моего доверителя, понятно, господина Тарновского.

- Что же для него приемлемо?

- Господин Тарновский оценивает портрет Бухвостова в двадцать пять тысяч долларов.

- Недурно. А сколько он хочет получить за гобелены и кружева?

- Пятнадцать тысяч. Собрание же старинных русских монет он готов вам уступить тоже всего за пятнадцать…

- Долларов?

- Да, тысяч долларов…

- Итого пятьдесят пять тысяч?

- Совершенно верно, - несколько ошеломленная получившейся суммой, подтвердила Варвара Ивановна, - пятьдесят пять тысяч долларов. Согласитесь, что господин Тарновский проявляет умеренность. Подлинная цена этих вещей в три раза больше. Таким образом, вы сможете получить двести процентов прибыли.

Мистер Мэйл вновь ослепил Варвару Ивановну улыбкой.

- Один ваш поэт писал, что русская женщина способна остановить любую скачущую лошадь и войти во время пожара в дом. Слушая вас, я понял, что он перечислил не все главные достоинства русских женщин. Как выяснилось, они умеют еще и торговаться. Это значительно важней, чем выполнять обязанности конюха или пожарника. Ответственней. У нас, к сожалению, женщины всего лишь хранительницы домашнего очага. Не могу не позавидовать господину Тарновскому, ему повезло с таким умелым поверенным. Но, называя сумму, вы забыли про одно немаловажное обстоятельство - про риск, которому я подвергаюсь. Для того чтобы получить двести процентов прибыли, необходимо прежде всего вывезти приобретенное из пределов Советской России. А это, поверьте, трудней, чем остановить скачущую лошадь, погасить пожар и научиться торговаться.

- Но вы же служите в АРА.

- Это дает мне лишь право беспошлинного ввоза товаров в Россию, но не право беспрепятственного вывоза музейных ценностей.

- Тем не менее сотрудники АРА их вывозят, - возразила Варвара Ивановна.

- Да, однако это сопряжено с риском. Но оставим пока цифры. До них мы еще доберёмся, - сказал Мэйл, продолжая щедро одаривать свою собеседницу улыбками. - В своём письме господин или, как теперь принято в России, гражданин Тарновский писал, что не желает никаких посредников. И вот теперь такая неожиданность, правда приятная, но всё-таки неожиданность - вы его представительница. Мне бы хотелось внести необходимую ясность. Поэтому, если вас не затруднит…

Варвара Ивановна не смутилась. Она была к этому готова и заранее подделала письмо-доверенность Тарновского.

- Господин Тарновский, - объяснила она, - к соалению, вынужден был лечь в больницу на операцию, поэтому он не имеет возможности лично навестить вас. Но он не забыл про необходимые формальности, - и она протянула Мэйлу конверт.

Американец небрежно вскрыл его.

- Вот теперь мы можем вернуться к цифрам, - сказал Мэйл, прочитав письмо, и одарил Варвару Ивановну очередной улыбкой. - Признаюсь вам честно, если бы здесь сидели не вы, а господин Тарновский, я бы предложил за всё десять тысяч долларов и ни цента больше. - Теперь мистер Мэйл уже не улыбался. - Но… как это по-русски?.. притеснять женщин, да ещё таких обворожительных, не в моих правилах. Я джентльмен. Вы получите с Тарновского комиссионные?

- Да, - выдавила из себя Варвара Ивановна.

- Сколько процентов от суммы сделки?

- Пятнадцать.

- Приличный процент, - улыбнулся Мэйл. - Оказывается, господин Тарковский тоже джентльмен. Это делает ему честь. Итак, - он выдержал паузу, - я предлагаю двадцать тысяч долларов и десять тысяч в советских червонцах.

Варвара Ивановна отрицательно мотнула головой.

- Тогда очень сожалею, - сухо сказал Мэйл и встал. - Передайте господину Тарновскому мои соболезнования.

Но когда Варвара Ивановна усилием воли заставила себя встать и взяться за ручку двери, американец остановил ее:

- Тридцать тысяч долларов и пятнадцать тысяч рублей.

Варвара Ивановна почувствовала, как у неё подкашиваются ноги. Теперь её жизнь обеспечена.

- Согласны?

- Согласна, - прошептала она и на ватных ногах вернулась на место.

Теперь оставалось обговорить лишь техническую сторону сделки. Это уже было значительно проще. Договорились встретиться завтра в шесть часов вечера у модного среди нэпманов театра-ресторана «Гротеск», куда Мэйл должен был привезти деньги, а Варвара Ивановна - чемодан с вещами, которые хранились у её ничего не подозревавшей тётки, родной сестры Шлягина.

- Только не опаздывайте, господин Мэйл, - предупредила американца Варвара Ивановна. - Я всего опасаюсь и не хотела бы рисковать.

Мэйл понимающе кивнул.

- Я буду там со своим секретарем ещё до вашего приезда. Риск исключен, - заверил он.

- Тогда до завтра.

Мэйл проводил её до дверей, одарив на прощание своей самой обворожительной улыбкой.