Алексей Корепанов - Обыкновенная прогулка Страница 41

Еще по ночам я проверяю себя. Проверяю, все ли помню. Возможно, это когда-нибудь пригодится. – (Сфинкс не уточнил, кому пригодится). – И передайте Дракону, – круто поменял он тему разговора, – что я с ним по телефону говорить не буду. Только у себя, если вообще захочу разговаривать. А возможности для визита у него есть. Так и передайте: возможности есть, а он пусть подумает. И скажите еще, что на Плутоне драконов полным-полно. Земных, подчеркиваю, земных драконов. Так что пусть подумает, это полезно. Передача окончена. Аиу ту ира хасхе, Аэлита.

Раздалось знакомое попискивание и связь прекратилась.

Эдгар вышел из будки, постоял у барьера, но Юдифь не появлялась. И он понял, что сегодня уже не поговорит с ней. Возможно, это было связано с окончанием рабочего дня на комбинате бытовых услуг. Возможно, с чем-то другим.

Эдгар вновь подошел к розовому домику с официальной табличкой и оглядел окрестности. В окрестностях ничего не изменилось, все занимали соответствующие места. Он сделал жест Дракону – мол, все в порядке – и решил, что перескажет ему разговор с Марсианским Сфинксом завтра.

Итак, все вокруг замерло, приготовилось, внимало. Застыли в воздухе струи фонтана, замерли флюгера и даже пульсар в виде буквы «ы» прекратил свои манипуляции. Все ждали. Напряжение достигло высшей точки.

Достигло апогея.

И – СВЕРШИЛОСЬ!

Хрипловатый, Но, Впрочем, Не Лишенный Приятности Голос объявился, наконец, и грянул над булыжными улицами, палисадниками, деревьями и черепичными крышами.

– Необходимые Вещи! – возвестил Голос.

Дверь домика открылась вследствие хорошего пинка, произведенного изнутри, и на пороге появился Голубой Рыцарь в своем увесистом рыцарском облачении, при голубом плюмаже, опущенном забрале и без копья. Копье никак не вписывалось в экипировку, потому что обе руки мессира в тяжелых перчатках были заняты. На правой и левой ладонях Голубого Рыцаря лежали Необходимые Вещи.

– Ура! – крикнула от фонтана Черноволосая Обладательница и захлопала в ладоши. – Классно!

– Что это за штуки? – спросил Фиолетовый Путешественник во времени.

Отражение кивнуло Эдгару. Кивок выражал одобрение и поддержку.

Псевдогрузчик вроде бы дремал, а на самом деле проводил сеанс телепатической связи с соотечественниками.

– Наконец-то! – брюзгливо сказал Двойник и поморщился. – Бесполезные Вещи.

– Но-но! – Дракон нервно зашевелил ушами. – Не надо спешить с выводами.

Серый Человек дожевал оранжевый бублик, повернулся к Двойнику и назидательно поднял палец.

– Увы, не каждому дано когда-нибудь, – продекламировал он, – увидеть соль. Увидеть дно. Увидеть суть. Не каждому.

Двойник скривился, но промолчал.

Голубой Рыцарь строевым шагом подошел к Эдгару и протянул ему Необходимые Вещи.

Небо незаметно померкло и наступил то ли вечер, то ли утро.

Эдгар осторожно взял Необходимые Вещи. Он взял общую тетрадь в красном переплете, состоящую из девяноста шести листов, ГОСТ 1ЗЗО9-79 и белую шариковую ручку с длинным стержнем и синей пастой без указания ГОСТа.

Он раскрыл общую тетрадь на первой странице, снял колпачок с шариковой ручки и написал: «Обыкновенная прогулка».

Потом вложил ручку в тетрадь, закрыл тетрадь и спрятал Необходимые Вещи во внутренний карман куртки.

– Порядок, – прогудел Голубой Рыцарь из-под забрала и направился к своему белогривому.

– Только не откладывай, – посоветовал Дракон.

– Во-во! – поддержало Отражение.

А Серый Человек, естественно, не смог подавить желание опять довести до сведения собравшихся в Городе Флюгеров свои стихотворные подобия.

– Всегда и все откладываем на потом, – возвестил он, встав со скамейки и приняв позу записного декламатора, – себя жалеем, и никогда не думаем о том, что не успеем. Отброшу все. Усядусь за столом, мечту лелея... А впрочем, нет. Не пишется. Потом. Успею! Но завтра – точно. Ночью, при луне. Ни дня без слова! Иль в понедельник... Так удобней мне. И снова, снова «потом, – твержу себе, – когда пройдет усталость. Писать не поздно никогда»... А жизнь умчалась.

– Мда-а... Ради этого не стоило браться за перо, – сварливо заметил Двойник. – Надо было отложить на потом.

– А вообще, желаю успеха, земляк! – Серый Человек повернулся к Эдгару, пропустив мимо ушей колкость Двойника. – Напиши что-нибудь достойное не юноши, но мужа.

– Ага, и пошли на рецензию, – сварливо добавил Двойник. – И узнаешь, что ты, в общем-то, неплох, но вместе с тем... Цель, мол, непонятна, идея расплывчата. И закрутится колесо. Придумать, написать, послать, получить обратно, доработать, послать, получить, переделать, послать, получить... Перпетуум мобиле пресловутый. Движение есть все... Все равно, кроме тебя, никто ничего не поймет. Каждый обречен на непонимание...

Неизвестно, сколь долго еще разглагольствовал бы Двойник, но в сумерках внезапно раздался очень знакомый звук. Звук приближающегося троллейбуса.

И все замерло. До поры.

Троллейбус выполз из-за угла. Лязгнули, открываясь, двери. Гордо буркнул микрофон.

То ли утром, то ли ночью – сразу не пойму – подмигнул троллейбус мне стеклянным глазом. Я – ему. Сумрак растолок квадратной мордой в порошок, микрофоном буркнул что-то гордо – и ушел.

Круг замыкается, как и было обещано давным-давно, и, наверное, не стоит ничего говорить по этому поводу. Нужно просто принять сей факт к сведению.

Он сидел у окна, смотрел на сумрак, скрывший Город Флюгеров, и думал о том, что суббота прошла и впереди еще целое воскресенье.

Проплывали за окном огни светофоров, неоновые буквы кинотеатров, гастрономов и промтоварных магазинов, стучали компостеры, буркал микрофон, и когда он встал, собираясь выйти, над парком взмыла в небеса летающая тарелка. А в обогнавшем троллейбус такси он увидел Юдифь, спешащую в аэропорт. Ее ожидал Эрмитаж. И Юдифь улыбнулась ему.

Он вышел, проводил взглядом троллейбус, проверил, на месте ли Необходимые Вещи – и направился к дому. То ли утром, то ли ночью...

Глухой глухого звал к суду судьи глухого...

Каждый обречен на непонимание.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь...

Не бывает и не может быть награды за муку творческую. Мука эта сама заключает в себе награду. Поэтому... не ждите вы для себя ни света, ни покоя. Никогда не будет вам ни покоя, ни света.

Кировоград, 1984-85.