Кир Булычев - Детский остров Страница 42

– Как так наказать! – ужаснулась Ко. – Убить?

Ко не хотела, не могла смотреть на эту фигуру, но была не в силах оторвать от нее глаза. Толстый обер-камергер, выбиравший позицию, чтобы получше разглядеть Кларенс, оттолкнул Ко, и она неожиданно встретилась с девушкой взглядом. Глаза у Кларенс были совсем живые, они были широко открыты и чуть затенены длинными ресницами. Во взгляде замер немой допрос: «Почему я здесь? Что случилось?»

– Ах, как я ее помню, – прогудел толстый камергер. – Мы с ней в шашки играли. Когда я выигрывал, она всегда обижалась. Ну, как маленькая!

– Она и была маленькая, – откликнулась Клавдия. – Вы не поверите. Как-то за обедом много шутили, анекдоты рассказывали, а она слушала, слушала, а потом меня спрашивает: скажи, Клава, откуда получаются дети? Ей шестнадцать лет было, не больше.

– Вранье, – Артем ухмыльнулся так нагло и противно, что Ко готова была его убить – сейчас скажет какую-то гадость! – Вранье. Я спал с ней. Сначала она верещала, а потом привыкла.

– Помолчи, – вдруг оборвал его розовощекий князь, который задумчиво откусывал от большого пряника и сыпал крошками на пол. – Ты врешь, чтобы мне угодить. А мне твоя ложь не нужна. Девушка она была наивная и чистая. Клава права, она так до конца жизни и не поняла, что происходит. И я ее любил. По-своему, грубо, непостоянно, но любил. Так что попрошу без пошлостей.

– Пошутил я, – сразу признался Артем. – С кем не бывает.

– Со мной не бывает, – заметил Вольфганг. – С культурными людьми не бывает.

Взгляд Ко упал на пальцы ног девушки. Такие маленькие пальчики, такие аккуратные ноготки, а на большом пальце небольшой белый шрам – когда-то порезала ногу, и теперь навсегда… навечно.

– И вы ее убили, – тихо сказала Ко.

– Все не так просто! – оборвал ее князь. – Не упрощай. Она сорвала операцию. Поэтому она должна была исчезнуть. Это была политическая необходимость.

– Что за необходимость, которая позволяет убить девочку… – Ко совсем забыла, что она находится в таком же положении, как Кларенс. Но князь об этом отлично помнил.

– Кларенс по глупости, – сказал он, – позволила себя разоблачить. Она призналась, что самозванка. Ты не представляешь, какие средства и усилия были вложены в операцию. И все – коту под хвост! – Князь был искренне расстроен. – Она получила то, что заслужила. Пускай радуется, что хоть попала в такой хороший музей. Могла кончить на помойке.

– Вы привели меня сюда, чтобы запугать? – спросила Ко.

Князь сделал вид, что не услышал ее слов, а продолжал нежным тягучим голосом:

– Погляди, как мне удалось сохранить свежесть ее кожи! Гитлеровские палачи могли изготавливать из человеческой кожи только абажуры и кошельки. Но я никогда не опускался до потребительских товаров. Для меня таксидермия – высокое искусство. Я потратил две недели бесконечного, бессонного труда, чтобы обработать ее кожу и волосы по методу московского мавзолея. И какой результат?

– Гениально! – вырвалось у камергера.

– Только глазки пришлось заказать на стороне. Глазки мы делали из белого мрамора, а зрачки у нас аквамариновые. Разве не удачно?

Кларенс смотрела на Ко живыми глазами, и K° даже заплакать не могла, такой глубокий ужас охватил ее.

А окружающие – и Клава, которой совсем не хотелось радоваться, и обер-камергер, который всего насмотрелся и ко всему привык, и даже Артем – хлопали в ладоши, выражая восторг, словно собрались на Уимблдонский турнир и радовались удачному удару князя Вольфганга.

– Выпустите меня отсюда! – крикнула Ко. – Я не могу здесь больше стоять!

Ворона сорвалась с плеча князя и, оглушительно хлопая крыльями, полетела в темноту.

– Ах, как грустно, как грустно! – отозвался Вольфганг дю Вольф. – Но я должен был быть готов к такому поведению нашей невесты. Она очень волнуется, она влюблена в моего племянника, она жаждет объединиться с ним под одним одеялом. И главное – она ждет встречи с любимым папочкой, который бросил ее много лет назад! Сейчас мы разбегаемся по каютам и готовимся к свадьбе, к большому, искреннему и доброму празднику! Через два часа мы ждем всех в главном зале корабля. Опоздавшие будут безжалостно выпороты. Я кончил. А ты, Вероника, оглянись и погляди еще раз на Кларенс. Не правда ли, вы с ней похожи?

В каюте Ко ждала темнокожая муха, которая показалась ей еще более тонкой, хрупкой и грустной, чем прежде.

– Как ваши раны? – спросила она, глядя на девушку выпуклыми глазами, поделенными, как у стрекозы, на множество ячеек, отчего свет ламп, отражаясь от них, придавал глазам особый многоцветный блеск.

Муха перехватила взгляд Ко и заметила:

– Именно мой взгляд показался ему экзотичным. А я поверила в его любовь и осталась с ним, когда мой рой улетел в теплые края. Теперь мне отрезан путь назад.

– А были бы вы счастливы, оставшись среди своих? – спросила Ко.

– Нет, ни в коем случае! – ответила муха. – Я вырвалась из первобытного мира насекомых. Пускай мне будет хуже, но я нахожусь рядом с ним, кого я люблю и ненавижу.

– Вы все еще любите господина Вольфганга?

– Я его ненавижу, но не могу побороть мою первую любовь, – призналась муха.

Говоря так, она вытащила из кармана на груди белого халата блокнот и острым коготком написала на нем:

«Комиссар передает: Земля надеется, что вы выполните свой долг».

Докторша протянула блокнот Ко, и та, взяв с полочки у зеркала булавку, нацарапала на вновь побелевшей странице:

«Я никому ничего не должна».

Надпись продержалась на листке несколько секунд, а когда побледнела и пропала, муха написала на чистом листке: «Комиссар Милодар надеется, что вы помните об ужасной смерти ни в чем не повинного Артема, о горе вашей подруги Вероники, а также о чести Детского острова».

– Последнее – совершенно лишнее, – сказала вслух Ко, и муха испугалась: глаза ее стали втрое больше и концы крыльев, показавшись из-под белого халата, мелко дрожали.

«Не забывайте, нас подслушивают, – написала муха. – Комиссар активно ищет ваших родителей. Выходите замуж, не бойтесь ничего – комиссар мысленно проведет ночь возле вашей брачной постели. В случае чего – визжите! Жених не посмеет вас коснуться. Вам поможет в этом доктор».

– Вы поможете? – спросила Ко.

– Всему свое время. Но можете на меня положиться, – скромно ответила муха.

«Кто такая Кларенс? Почему ее убили?» – написала Ко.

«Она была акробаткой в цирке. Они хотели использовать ее для той же цели, что и вас. Но когда профессор Дю Куврие разгадал их замысел, они подстроили несчастный случай и убили Кларенс, чтобы она их не разоблачила».

«Как же можно, чтобы чучело человека хранилось в музее?»