Сергей Вольнов - Рабы свободы Страница 42

Ты меня что, в адепты агитируешь? Может, ты сам миссионер и есть? – растерянный, поражённый страстной речью визави, Макс невольно отодвинулся вместе со стулом, со скрежетом пробороздив ножками флооралин. – Для понту всем баки забиваешь, что сбежал от Секты подальше, а сам…

Они не агитируют, они берут тебя, и всё! Во как! За горло хвать! – тощий собеседник внезапно выбросил вперёд жилистую конечность, и Макс испуганно вскочил.

Ты что, о…л?! – закричал он.

А ну тихо там! – крикнула и барвумен из-за своей стойки. – Люди наверху спят!

Макс, конечно, прекрасно знал, что вовсе не обязательно должен слиться «в одно касание», что его ярко выраженная индивидуальность на протяжении всей предшествующей жизни неоднократно приводила примеры крайнего эгоцентризма, но…

Но чем чёрт не шутит! Вдруг его мнение о себе как о яркой ЛИЧНОСТИ на самой деле ни на чём не основано, и он способен склониться с первого прикосновения???

Горазд же он влюбляться с первого взгляда. А ведь любовь – тоже своего рода потеря себя. Свежие примеры из его жизненного опыта КРАСНОРЕЧИВЫ.

Макс осторожно присел. Отодвинув на всякий случай стул метра на полтора от этого придурка. Жуть его продрала отменная. Спина мокрая от пота. Напугал, урод лысый. Аж в туалет захотелось, по-маленькому.

– Не эмиссар! – закричал и лысый. – Я ск…

И вдруг заткнулся. Он уже открыл было рот, он уже НАЧАЛ говорить, но прервался на полузвуке и страшно раскашлялся. Поперхнулся, наверное.

Дядя резко встал. Не разгибаясь до конца, прикрыв своей скомканной шапкой низ лица, он торопливо, почти бегом, испарился из зала. Приступ надрывного кашля продолжал его сотрясать.

Барвумен проводила бывшего кассира злобным взглядом.

Макс тоже проводил странного собеседника взглядом и самокритично подумал: «Дёрнул же меня лукавый спуститься по лестнице обратно! Мало мне, видать, вчерашних приключений…»

Через три минуты он уже дисциплинированно сидел на койке ВВЕРХУ лестницы и ждал возвращения «таксистки».

Бабушке не зря кидали деньгу. Она исправно доставила клиента к люку, напомнила о чаевых, и когда створки разомкнулись, помахала ручкой на прощание. Макс не сомневался, что с потраченной им в баре сотни она тоже получит процент. На удивление спаянный контингент в этом мире. Живут прямо душа в душу. Члены одной большой дружной семьи прямо… и никто не хочет возвращаться.

По простой человеческой логике, вовсе не бронебойной, – в любой тюрьме почти все узники мечтают о чём? Правильно, о побеге. И всячески ПЫТАЮТСЯ. Здесь же, судя по всему, дальше разговоров дело не идёт. Никаких засад у единственного выхода, никаких попыток спрятаться в руде…

От одного возникшего подозрения, что он мог невзначай угодить в самое что ни на есть новорождённое кубло Секты, где заражение произошло недавно, где процесс болезни уже идёт (то-то в эклектичной речи лысого смешались жаргонизмы и научные термины, словно люди разных уровней вперемежку говорили), только начался, где ещё много нормальных индивидуумов, но исход… Макс ощутил настоятельное желание отправиться в туалет. И далеко не по-маленькому.

«Мультари» его не журили. Посмотрели на его бледное лицо и промолчали. Видимо, они сочли достаточным наказанием часы, проведённые им по ту сторону люка (вернулся он с ощущением, что пробыл в преисподней часов сто!), и с ближайшей оказией отправили жертву «глюка» по назначению.

По прибытию в вокзал мультипорта пункта Крахт «жертва мультиглюка» первым делом побежал в зал ожидания. Настоятельная потребность нажраться и забыться клокотала в нём. Но, уже распахнув створку двери, что вела в обширный вокзальный бар (многие «прохожие», особенно те, кто впервые переместился, снимали стресс здесь), «глюкавый» застыл на пороге…

Он увидел ЗНАКОМОЕ ЛИЦО.

И перенесённые злоключения моментально вылетели из его памяти. Ничто не имело значения, когда перед ним…

ОНА!!!

В баре мультипорта была она, его знакомая незнакомка. СИНЕГЛАЗАЯ. Она сидела за столиком неподалёку от входа, лицом к двери, и словно высматривала кого-то… словно поджидала чьё-то появление.

Не Макса, УВЫ. Жаркая волна («Неужто меня?!»), помимо воли залившая его грудь в волшебное мгновение, когда их взгляды СТОЛКНУЛИСЬ, схлынула; на смену ей в груди возник арктический холод. Отодвинув его бесцеремонно, в бар вломился великан, по-настоящему исполинский, даже в сравнении с впечатляющими весом и размером самого Макса.

В два шага преодолев расстояние от двери до столика, громила… склонился в раболепном поклоне и громыхнул на весь зал:

– Госпожа, лимузин прошёл. Можно лететь дальше.

Невероятную, более чем двухметрового роста, чуть ли не двухцентнерную тушу, словно отлитую из металла, облекала униформа. На громадной, как котёл, голове была нахлобучена ребристая фуражка размера семидесятого. Личный пилот?!

И в какой это точке Вселенной природа подобные ТЕЛА выдаёт…

Факт, что она путешествует по мирам в собственном лимузине, Макса почему-то абсолютно не удивил. К ногам женщины с такими глазами просто обязаны быть сложены все богатства миров… Он бы и сам положил, да у него почти ничего нет…

Зеленоглазую он потерял, потому что явился на свидание, переполненный желанием только брать, в предбаннике не смог выговорить ни слова, потому что в тот миг ещё не был готов отдавать, но в ЭТОТ миг он ошибку не повторит…

Ведь в слове «почти» скрыт многообещающий гипертекст – значит, что-то ещё осталось! Макса пронзило озарение, что он владеет очень даже ценными вещами, а значит, у него есть что ПОДАРИТЬ ЕЙ. Ему остро, снедающе захотелось подарить ей хоть что-то…

Но единственные достойные подарки – компут и проектор… Отдать?! Да, да, обязательно, отдать, отдать… Включённый замутнитель при себе, спрятан под одеждой, но самого по себе его недостаточно, своей долгожданной любимой отдать нужно самое ценное, что имеешь… ВСЁ отдать!

Дрожа от лихорадочного нетерпения, он качнулся назад, развернулся, намереваясь бежать за чемоданом и сумками… в одной из них самое ценное, что у него осталось – компут с уймой ценнейших файлов в памяти… и с размаху врезался во что-то твёрдое и резко пахнущее алкоголем.

Куда пр-рёсся, козлина?!

Что? – Макс очнулся и встал как вкопанный, широко распахнув глаза.

Хриплый рык вывел его из транса, в который он невольно впал, открыв дверь и с разбегу утонув в бездонности глаз небесного цвета.

– Разуй гляделки, мудак! – продолжало извергаться на отлично знакомом полиглоту Максу языке. – Не то я их те выковыр-ряю!

Кто только по мирам ни шляется…

– А ну пойдём выйдем, педр-рила!