Михаил Грешнов - Эхо (Сборник фантастических рассказов) Страница 42

Вышел из-за стола. Посидел на лавке. Хозяев попрежнему не было. На стекле окна билась пчела. По жилам текла истома после еды. Жужжание убаюкивало. «Выпустить пчелу?» — подумал Василий, поднялся со скамьи. Но веки слипались, ногам не хотелось двигаться.

Сквозь раскрытую дверь смежной комнаты Василий увидел угол кровати. Спальня? Пошел к двери. В комнате три кровати: большая, средняя, маленькая. Василий не стал бороться с собой, скинул пиджак, сапоги и улегся на большую кровать. Не успел приклонить голову на подушку — уснул.

Пробуждение было неожиданным и нелепым.

Кто-то огромный, косматый навалился на него, рявкнул над ухом:

— Настя, веревку!

Василий попробовал сопротивляться, двинул ногами, но бурая шерстистая масса вжала его в подушку, в рот набилось жестких волос, Василий не мог вздохнуть. Не прошло двух минут, как он был связан веревкой. Большой бурый медведь сел в ногах у Василия, отдуваясь и удовлетворенно поглядывая на сделанную работу — Василий лежал как хорошо упакованный тюк. Тут же, опираясь о спинку кровати, стояла медведица, тоже глядела на связанного Василия. Из кухни, держась передними лапами за косяк двери, выглядывал медвежонок.

«Вот как!..» — подумал Василий, скорее удивленный, чем испуганный, и спросил:

— Зачем вы меня связали?

— Затем и связали, — сказал большой медведь. — Шкодить тут будешь.

— Не буду, — сказал Василий.

— Э-э… — возразил медведь. — Была тутодна шуструха. Чашки нам перебила, раму из окна высадила. Показывают ее теперь по телеку — в героини вошла. Смеются над нами. Мишуха как увидит — визжит от негодования.

Медвежонок полностью вышел из-за двери, присел на задние лапы.

— Так вы?.. — обалдело спросил Василий.

— Они самые, — кивнул сидевший у него в ногах. — Три медведя.

Михайло Иванович, Настасья Петровна и Мишутка!.. — думал Василий. Удивление его росло с каждой минутой.

— Ты зачем к нам пришел? — спросил тем временем Михайло Иванович.

— Заблудился я, — ответил Василий.

Михайло Иванович почесал за ухом:

— Заблудиться — оно нехитро. А если у тебя другая какая цель?

— Никакой другой цели! — Василий мог побожиться.

— Время такое… — продолжал между тем Михайло Иванович. — Беспокойное. Турпоходы разные, вылазки на лоно природы. Раньше этого не было.

Василий наблюдал троицу. Михайло Иванович вел себя спокойно, солидно, смахивал на деда Матвея — родного деда по матери Василия: косматый, большой. Цигарку в зубы — настоящий дед Матвей.

Анастасия Петровна молча держалась за спинку кровати, Мишутка сидел у двери, внимательно слушал.

— Как же тебя зовут? — спросил Михайло Иванович Василия.

— Василий Елшин.

— Кто будешь?

— Аспирант университета.

— Аспира-ант, — протянул Михайло Иванович. — Пишешь эту… как ее?

— Диссертацию, — подсказал Василий. — Пишу.

— Получается?

— Помаленьку.

Михайло Иванович посмотрел на Василия с чувством уважения и сомнения.

— Может, врешь, паря, — сказал он. — Может, ты подосланный? От охотников?

— Не вру, Михайло Иванович! — горячо возразил Василий. — Бывает же — заблудишься.

— Бывает, — согласился Михайло Иванович. Взглянул на Анастасию Петровну: — Как ты, мать, веришь?

— Ружья вроде бы нету, — сказала Анастасия Петровна.

— В руках не держу, — заверил Василий.

— Кто его знает?.. — продолжал сомневаться Михайло Иванович, поглядывая на Василия. — Паспорт есть?

Вопрос прозвучал внезапно. Как у хорошего следователя.

— С собой нет. А вообще — есть…

— Проверить тебя надо, — решительно сказал Михайло Иванович, встал с кровати. — Пошли, — сказал домочадцам, — обедать.

Пока гремели чугунками и ложками, у Василия было время поразмыслить над обстоятельствами, постигшими его в домике на поляне. «Может, я сплю?» — Василий приподнял голову, поглядел на веревки. Веревки резали тело, можно было лишь пошевелить пальцами. Василий пошевелил, попытался сесть. Кровать скрипнула.

— Паря! — донеслось из столовой. — Спокойно!

Слух у Михаила Ивановича был отличный.

— Режет, — пожаловался Василий.

— Потерпишь, — ответил Михайло Иванович. — Пока пообедаю.

Обедали долго. Ели похлебку, кашу, пили чай. Потом Анастасия Петровна убирала со стола, Михаила Ивановича не было слышно — может быть, придремал. Василий поглядывал на дверь, но вместо Михаила Ивановича появился Мишутка.

Подошел к кровати. Поглядел на Василия, спросил?

— Что мне дашь?

— Я тебе качели сделаю, — пообещал Василий.

Мишутка заковылял в кухню и сказал, видимо, матери:

— Он мне пообещал качели сделать.

— Не лезь, куда не надо, — сказала мать.

— Но он мне качели…

— Я тебе что?.. — прикрикнула Анастасия Петровна.

— А? Что? — очнулся от дремы Михайло Иванович.

— Не дрыхни, — сказала Анастасия Петровна. — Перед вечером вредно.

Михайло Иванович проворчал что-то невнятное. Появился на пороге спальни, спросил у Василия:

— Ну как?

— Режет… — пожаловался Василий, шевеля пальцами.

— Да, брат, не мед, — согласился Михайло Иванович, видимо, не зная, развязать Василия или еще не следует. Потоптался, вышел.

Пошептался о чем-то с Анастасией Петровной. Опять зашел в спальню, ослабил узлы веревок.

— Ох, — сказал, — наделал ты мне хлопот.

Как всякий мужчина, Михайло Иванович не терпел лишних хлопот.

— Развяжите меня, — попросил Василий.

— Сбежишь, — почесал в затылке Михайло Иванович.

— Не сбегу.

— Ой сбежишь, паря. Охотников приведешь.

— Михайло Иванович!.. — взмолился Василий.

— Не проси! — отмахнулся лапой Михайло Иванович.

Узлы он все-таки поослабил. А когда стемнело, перенес Василия в кухню, на лавку: спи.

Василий не мог уснуть. В спальне тоже не спали. Михайло Иванович переворачивался с боку на бок.

— Настя!.. — позвал он наконец шепотом.

— Чего тебе?

— Ума не преложу, что с ним делать.

— А я что? Моего это ума?

— Он мне качели сделает! — пропищал из своего угла Мишутка.

— Цыц! — прикрикнул Михайло Иванович.

Через минуту спросил:

— Может, отпустить, Настя?

— Можно, — отозвалась Анастасия Петровна.

— Ох-ох-ох… Беда мне, — вздохнул Михайло Иванович.

Утром он спросил Василия:

— Если я тебя отпущу, что будешь делать?

— Поживу у вас немножко. Если разрешите, — сказал Василий.

За ночь он многое передумал и решил, что ему встретился уникальный случай: медведи живут, разговаривают. Дом у них, телек — поди поищи такое. Не убили его, не съели. Паспорт потребовали. Чудеса какие-то! И если уж чудо в руках, надо выжать из него пользу. Поэтому ответы у него были продуманные: