Майкл Суэнвик - Хроники железных драконов (сборник) Страница 43

Они неторопливо прошли через главный вход. Джейн в смятении осознала, что, окутанная магнитным полем профессорского величия, без труда миновала охрану. То, что потребовало бы расчета, смелости и риска с ее стороны, наставница проделала, даже не заметив.

Профессор подвела Джейн к факультетскому лифту и нажала кнопку. Внутри оказалось уютно как в норке, каштановые панели были отполированы до зеркального блеска. Двери бесшумно закрылись. Они поехали вниз. Джейн смутно различала собственное отражение в полированном дереве; за плечом у нее, словно грозовое облако, маячила наставница.

– Ты, безусловно, понимаешь, почему я так озабочена твоей судьбой.

– Ну… – На самом деле Джейн не понимала, но двойной взгляд буравил ее, ожидая правильного ответа. – Я здесь на заслуженной стипендии, поэтому, полагаю…

– Нет! – Профессор Немезида нетерпеливо топнула ногой.

Словно в ответ дверцы лифта скользнули в сторону. Она выпихнула Джейн наружу. Теперь они находились на офисном этаже. Стены украшали большие, лишенные рам писанные маслом полотна с изображением зонтов и разверстых говяжьих туш. Дорожки на полу в коридоре, судя по запаху, только что постелили.

– Я говорю не просто о деньгах, но о выживании! Ты же знаешь, что такое Десятина.

Джейн мотнула головой: нет, не знаю.

– Главы факультетов уже сейчас составляют списки тех десяти процентов студентов, кого можно… которыми можно пренебречь. Ваше имя, мисс Олдерберри, окажется в этом списке, если вы не подтянетесь и не выровняете полет. – Она уставилась на нее жалобно и строго одновременно.

– Я что-то упускаю, – торопливо начала Джейн. – Это наверняка что-то элементарное. Если бы я только могла понять, увидеть, в чем дело, уверена, – я успела бы подтянуться.

– Чувствую, мисс Олдерберри, вам будет на пользу, если я признаюсь вам, что некогда сама была довольно беспечным лаборантом. Да-да, даже я. – Профессор Немезида самодовольно улыбнулась. – Ленивая, неорганизованная, нахальная – у меня отсутствовали все добродетели, какими только может обладать младший научный сотрудник.

– Я думала, может, это из-за морской воды…

– Взять себя в руки меня заставил один примечательный случай. Мой наставник – между прочим, сам волшебник Бонгей! – получил грант от Фонда Рогача на создание машины для предсказаний в форме бронзовой головы. Это было, как вы понимаете, на заре кибернетики. Тогда все делалось на электронных лампах.

– Это не может быть из-за моей техники. Я всегда так осторожна.

– Мы захватили пустующую гандбольную площадку и установили на ней свое оборудование. Там мы провели большую часть года, заигрывая со славой, но так и не приближаясь к ней. В последний месяц нашего финансирования – Фонд предусматривал жесткие санкции для неудачников – мы буквально переселились в лабораторию. Три недели подряд мы строили, разбирали и переделывали это чудовище. Каждую ночь напролет на ногах и еще долго после рассвета. Мы спали урывками на кушетках и питались готовой едой из ресторана: холодная пицца на завтрак, яичные рулеты и шоколадные пончики в полночь. Я потеряла счет попыткам, когда мы запускали эту тварь, заставляли ее открыть глаза и терпеливо добивались, чтобы она двигала губами, но все без толку. Она не говорила. После одного особенно жестокого облома Бонгей сказал, что ему просто необходимо поспать, и уполз на свою кушетку. Меня он оставил бодрствовать, со строжайшим наказом наблюдать за головой и немедленно разбудить его, если она оживет.

Я сама падала с ног от усталости, но подчинилась и принялась перепаивать некоторые схемы. Электронные лампы были непредсказуемыми созданиями. Вы бы удивились, как часто проблему удавалось решить, просто вырвав исправную на вид цепь и заменив ее в точности такой же.

Не прошло и получаса, как глаза у головы резко открылись.

«Время есть», – сказала она.

Я положила паяльник. Сказать по правде, я не была уверена, что она и вправду заговорила, поскольку глаза захлопнулись сразу, как только она умолкла, и величественная бронзовая физиономия сделалась неподвижна, как камень. Может, показалось? Но у меня имелся приказ, и я пошла к волшебнику Бонгею и положила руку ему на плечо, чтобы разбудить. Только в этот момент он перекатился на спину, одеяло соскользнуло с него, и я увидела, насколько страшно он возбужден во сне.

Видишь ли, Бонгей имел обыкновение удовлетворять свои потребности по мере их возникновения. Должно быть, чтоб думать не мешали. Я была у него первым лаборантом женского пола, но по опыту знала, что он потребует от меня определенных услуг, которые привык получать от юношей-магистрантов. – Она многозначительно приподняла бровь.

– Вы хотите сказать… – начала Джейн, не уверенная, что поняла правильно.

– Именно. А у меня геморрой в полный рост. Мысль о том, чтобы оказать ему соответствующую услугу, была невыносимой. И я решила, что ошиблась. Прошел час. Глаза у головы снова открылись. Она снова заговорила.

«Время было».

На сей раз я не сомневалась, что голова заговорила. Но теперь – вдобавок к моему совершенно понятному нежеланию будить волшебника – я знала, что допустила непростительную ошибку, не разбудив его в первый раз. Подними я его сейчас, она наверняка накажет меня за то, что не растолкала его раньше. Я оказалась в затруднительном положении. Тряслась целый час. Под конец которого голова заговорила в третий и последний раз.

«Время прошло», – сказала она.

Глаза у нее закатились, запахло гарью. От бронзовой головы пошел жар, все сильнее и сильнее, пока металл и вовсе не начал светиться. Я завизжала, и Бонгей проснулся.

«Он очнулся? – потребовал Бонгей. – Я должен поговорить с ним. Есть вещи, которые я должен объяснить, прежде чем…»

Затем он увидел, как голова светится и как из швов на шее ручейками стекает пайка, а вместе с ней серебро и золото из печатных плат. Тут уж сам волшебник Бонгей завизжал в такой ярости, что я бежала в страхе перед его гневом.

Она рассмеялась.

– Из-за этого случая он потерял должность, а вместе с ней и жизнь. Это случилось под конец финансового года, и университет рассчитывал на деньги с этого гранта. Все, кто имел отношение к провалу, были казнены по приказу казначея.

– Как же вы уцелели?

– Им нужен был кто-то, чтобы написать отчет. «Волшебник Бонгей, его бронзовая голова и ужасная судьба: некоторые первичные выводы». Вполне возможно, что вы его читали. Но именно этот случай научил меня. Я больше никогда не относилась халатно к своим обязанностям. Бдительность, мисс Олдерберри! Вот что должно стать вашим девизом – бдительность!

– Уверена, я смогу нагнать. Будь у меня хоть крошечный намек на то, что я делаю не так.

– Хорошо, хорошо, – сказала Немезида. – Я знала, что немного поболтать всегда полезно. Только помни, что мы обязаны соблюдать квоты. Мы не должны отдавать предпочтение кому бы то ни было. Чтобы сохранить тебя, нам придется пожертвовать другими заслуживающими уступок студентами. Пережить Десятину, неважно насколько ты хороший ученик, – это привилегия, а не право. – Они подошли к двери ее кабинета. Профессор отперла замок, шагнула внутрь и обернулась. – И помни также: моя дверь всегда для тебя открыта.

И захлопнула ее у Джейн перед носом.

Лифт с учебного этажа до трех этажей, прозванных студентами «Пансион госпожи Хабундии для ученых девиц», был забит несколькими дюжинами болтающих магистрантов, причем половина влезла в кабину с велосипедами. Джейн чувствовала себя одновременно и ниже и выше их по положению. В большинстве своем это были легкомысленные ребята, беспечно проматывающие отпущенные на образование годы, в то время как она упорно грызла гранит науки. Однако не поспоришь, что они получали от жизни удовольствие, а она в основном нет.

Включилась тарахтелка. Велосипедисты начали приплясывать под пронзительные звуки эльфийских волынок и синтезатора. Два фродлинга с узкими, как у гончих, лицами, наверное студенты театрального отделения, пустились в фехтовальный танец, вертясь и нанося уколы, прыгая и парируя удары воображаемых сабель. В углу несколько виллис что-то зубрили, из рук в руки передавая конспекты.

Лифтершей работала женщина-картофелина, ее коричневое лицо было таким бугристым и кривобоким, что ухмылка терялась в рельефе местности. Она открыла дверь в холл спального этажа, и хабундинки, пересмеиваясь, устремились вперед. Двое дуэлянтов скорчились в их толпе, пытаясь тайком прошмыгнуть на этаж.

Но картошку провести было трудно. Она схватила метлу и, раскидывая студней направо и налево, принялась лупить парней по головам и рукам, пока кровь не пошла. Казалось, настоящий смерч из ругани и жестких прутьев загоняет парочку обратно в лифт. Наконец с победным клохтаньем она захлопнула лязгнувшие двери.

Джейн направилась в свою комнату и бросила книги на кровать. Мартышка, как обычно, отсутствовала, но в это время по вечерам девчонки всегда собирались на балконе, играли в карты и сплетничали. Джейн уселась за стол в твердом намерении посвятить час учебе, прежде чем присоединиться к ним.