Григорий Адамов - Победители недр. Рассказы Страница 43

Володя проскользнул в выходной люк торпеды и по нескольким стальным прутьям в горле люка, прикреплённым изнутри, взобрался наверх к Брускову и стал рядом с ним, втиснувшись в узкое пространство цилиндрической камеры.

— Ты готов, Володя?

— Готов, Миша!

— Всё готово! — крикнул Брусков вниз, в отверстие люка. — Закрываю люк торпеды! Перехожу на радио! Прощайте, Нина, Никита!

— Счастливого пути! — сказала дрогнувшим голосом Малевская.

— Благополучного возвращения! — донёсся голос Мареева. — Не забудь, Михаил: насколько возможно, избегай разрушать своды минерализации.

— Буду помнить! — ответил Брусков уже из громкоговорителя. — Поставь зонты на колонны давления, Никита!

Быстро, в несколько приёмов, Мареев прикрепил зонты к колоннам давления, медленно выдвигавшимся из днища торпеды.

— Готово! — произнёс он через минуту в микрофон.

— Спускай оболочку! — послышалась новая команда Брускова.

С мягким шумом четыре стальные шторы спустились с потолка верхней камеры снаряда и, соединившись, образовали вокруг торпеды цилиндрическую оболочку, герметически отделившую её от остального пространства камеры.

— Готова оболочка! — сказал Мареев.

— Открывай люк снаряда!

— Открываю люк снаряда!

Крышка люка начала медленно открываться внутрь снаряда. Через несколько секунд горячий дождь из размельчённой породы забарабанил по оболочке торпеды. Дождь усиливался, и наконец тяжёлая масса с громом обрушилась на неё, заполнив всю внутренность цилиндрической оболочки.

Дорога перед торпедой была открыта.

— Убрать колонны давления снаряда! Подымай торпеду на домкрате.

Наружные колонны снаряда, сложив свои зонты наподобие гигантских гусиных лапок, тихо скользили вниз, освобождая путь торпеде. Одновременно треножник под ней начал расти, подниматься всё выше и выше, выпирая торпеду сквозь массу осыпавшейся породы в отверстие выходного люка.

Почти достигнув потолка камеры, домкрат остановился.

В то же мгновение шум моторов наполнил тесное помещение торпеды. Её колонны давления начали подымать торпеду вверх.

Прошёл час, пока уплотнилась внизу рыхлая раздробленная порода. Тогда торпеда пробилась в нетронутую толщу габбро, выровнялась параллельно трассе снаряда и, добившись этого, со скоростью восьми метров в час двинулась в путь.

Володя стоял рядом с Брусковым на втором, внутреннем полу, под которым находились мощный мотор колонн давления, бак минерализатора с насосом, запасы воды и продовольствия, инструменты и материалы, необходимые для ремонта фидера. Над потолком, почти касавшимся головы Брускова, в маленькой носовой камере, разместилось остальное оборудование торпеды: мотор бурового аппарата, электрические аккумуляторы, аппараты климатизации и другие, самые необходимые, приборы. Там же находился и небольшой киноаппарат с максимальной дистанцией обозрения в двадцать пять метров. Его зелёное окошечко было вделано в потолок, а снимки подавались наблюдателю через щель. В центральной, цилиндрической камере, где стояли Брусков и Володя, на стене висел небольшой распределительный щит; здесь сосредоточено управление всеми рабочими механизмами торпеды. Кругом на полочках разместились небольшая радиостанция с пеленгатором, магнитный и гирокомпас, глубомер, угломер, часы-календарь и боковой киноаппарат с той же дистанцией обозрения, что и носовой, но способный передвигаться вокруг наблюдателя по специальному рельсу, укреплённому на внутренней поверхности цилиндрической камеры.

Прильнув к зелёному окошечку бокового киноаппарата и регулируя дистанции, Володя искал фидер в трассе снаряда.

— Нашёл! — объявил он наконец. — Вот он… Дистанция — два метра десять сантиметров.

— Отлично, — отозвался Брусков. — Теперь надо неотрывно следить за ним, чтобы не уклониться в сторону и не тратить времени на повторные поиски… Возьми на себя наблюдение за киноаппаратом и поставь его на пятиминутную подачу снимков. Да опусти сидение… посиди хоть в тесноте… А я сообщу нашим, что берём настоящий курс.

Часы проходили в томительном однообразии. Фидер чётко и ясно проступал на киноснимках, не обнаруживая никаких признаков разрыва или другого повреждения. Под давлением своих колонн торпеда шла прекрасно, легко буравя массивный габбро. В минерализации не было надобности, и это сберегало энергию аккумуляторов.

Каждый час Володя и Брусков разговаривали со снарядом, сообщали о пройденном пути, о положении торпеды, о своём самочувствии, шутили, смеялись…

Через некоторое время они пообедали, и Брусков велел Володе закрыть глаза и постараться уснуть. Наблюдение за киноаппаратом он взял на себя. Несмотря на возбуждение, Володя быстро заснул. Брусков нёс первую вахту в течение шести часов, установив для Володи четырёхчасовые вахты. Порядок этот держался, однако, недолго.

В конце своей второй вахты, через восемнадцать часов после выхода торпеды из снаряда, на расстоянии ста сорока четырёх метров от него, Брусков заметил на киноснимке концы основного и резервного фидеров. Они одиноко торчали среди размельченной массы породы, возвышаясь над одним из минерализованных сводов в трассе снаряда; изменив направление торпеды и осторожно продвинувшись выше ещё на два метра. Брусков ввёл её в трассу и сейчас же заметил на снимке конец верхней части фидера, зажатый осколками в плотно сбитой куче щебня.

Максимально выдвинув колонны давления, он остановил моторы. В наступившей тишине Володя сразу проснулся.

— Что такое? — тревожно спросил он. — Почему торпеда остановилась?

— Поздравляю — приехали! — весело ответил Брусков. — Никита оказался прав. Обрыв произошёл совсем близко от снаряда. Нам повезло! Приготовь инструменты и запасной фидер, а я подготовлю место для работы под торпедой.

Сообщив Марееву о находке, Брусков начал маневрировать колоннами давления. Приподнимая попеременно каждую из трёх колонн и всегда имея под торпедой в качестве опоры одну из них, он терпеливо и старательно, используя всю мощность мотора, утрамбовывал измельчённую породу. Непрерывная струя минерализатора, пущенная из крайнего круга выходных трубок, превращала ближайший внешний слой этой породы в окаменевшую, несокрушимую оболочку вокруг пустоты, постепенно разраставшейся под торпедой. Через три часа медлительного слонового танца на месте под торпедой образовалось цилиндрическое пустое пространство, высотой около двух метров, в непосредственной близости от нижнего конца фидера.