Юрий Брайдер - Особый отдел и око дьявола Страница 43

— Права ты или нет, покажет будущее, — сказал Цимбаларь. — Главное, что мы на собственном опыте убедились в справедливости слухов, которые ходят о Чарусе. Психопатические эксцессы, сопровождаемые массовыми галлюцинациями, — это реальность а не плод досужего воображения. Остаётся только выяснить природу данного феномена и установить его связь с трагическими происшествиями, ставшими для Чарусы обычным делом... Ну и, конечно, не оказаться жертвами этих самых происшествий.

— А вдруг это что-то вроде миража? — бухнул Кондаков. — Помните картинку из школьного учебника физики? Далеко за горизонтом по пустыне идёт караван. Но, вследствие внутреннего отражения света в неравномерно нагретых слоях воздуха, его мнимое изображение появляется в небе... Так и здесь. Где-то в Афганистане или Ираке произошло нападение моджахедов на американский конвой. А мы, вместе с жителями Чарусы, стали свидетелями этого явления благодаря каким-то неведомым физическим процессам, возможно имеющим отношение к северному сиянию и магнитным бурям.

— Объяснение крайне неубедительное, — резюмировал Цимбаларь. — Но ты, Людка, на всякий случай посмотри в Интернете последние новости. Авось такая стычка действительно имела место.

— Посмотрю, — пообещала Людочка. — Хотя заранее уверена, что это ерунда на постном масле. Мираж — явление объективное. Его даже можно сфотографировать. Галлюцинация, пусть даже и массовая, — нечто субъективное, родившееся в глубинах человеческого сознания.

— Тут я готов с тобой поспорить, — возразил Цимбаларь. — Если одну и ту же галлюцинацию видят одновременно десятки и сотни людей, её причина лежит за пределами человеческой психики... Но вот только где?

— Давайте поставим расследование на научную основу, — предложил Кондаков. — Так сказать, повторим эксперимент. Подожжём клуб или церковь, а сами с разных точек будем наблюдать за происходящим. Даст бог, что-то и прояснится.

— За сожжённую церковь тебе бог так даст, что мало не покажется, — съязвил Цимбаларь.

— Пожар здесь совершенно ни при чём, — сказала Людочка. — Они в Чарусе большая редкость. Последний раз пять лет тому назад горела баня. А галлюцинации случаются по несколько раз в году — и летом, и зимой, и осенью.

— Тогда, возможно, значение имеет эмоциональный настрой толпы, — предложил Цимбаларь. — А точнее, вспышки сильных чувств. Горя, радости, страха.

— Ага, — саркастически усмехнулась Людочка. — Все вместе погорюют или порадуются, а потом кто-то из этой толпы утопится в проруби, повесится в хлеву или станет жертвой неизвестных преступников, которых в подобной глуши и быть-то не должно... Мне кажется, что мы столкнулись здесь с сочетанием целого ряда факторов, в комплексе дающих кумулятивный эффект. Сюда не милицию надо было посылать, а серьёзную научную экспедицию.

— Экспедиция денег стоит, а мы и за командировочные корпеть согласны, — желчно произнёс Кондаков. — Посмотрите, даже эта институтская вертихвостка грант от англичан получила! Да хоть бы на что-то путное, а то на бабушкины сказки. Голову даю на отсечение — на разгадку тайны Чарусы нашему министерству тоже немалую сумму отвалили. Но нам из неё и цента не досталось!

— Ну и правильно! Ведь мы один хрен ничего не разгадаем, — рассмеялся Цимбаларь. — Я в этом более чем уверен.

На опорный пункт Цимбаларь вернулся уже под утро, о чём свидетельствовали наручные часы, но отнюдь не окружающая действительность — глухой мрак, как и прежде, царил повсюду. Угасло даже северное сияние.

Остановившись возле калитки, он критическим взглядом окинул своё временное обиталище. Дверь держалась на честном слове — заходи кому не лень, хоть с топором, хоть с вилами. А в ничем не занавешенное окно так и хотелось что-нибудь бросить — если и не бутылку с зажигательной смесью, то как минимум булыжник. Надежда оставалась только на персонального ангела-хранителя, но они, по слухам, дальше шестидесятой широты на север не залетали.

В том, что поджог был направлен именно против участкового, сомневаться не приходилось. Все остальные, включая и Вальку Дерунову, выглядели в данной ситуации жертвами. Но если этот удар затрагивал лишь авторитет Цимбаларя, то следующий мог угодить и в голову.

Перед тем как повалиться в кровать, он прикрыл окно своей комнаты перевёрнутым столом, а дверь загородил платяным шкафом. Это были совсем не те меры, которые могли защитить от злых сил, незримо витающих над Чарусой, но ничего другого он просто не придумал.

Когда Цимбаларь разлепил глаза, шкаф и стол стояли на прежних местах, а Парамоновна подметала на служебной половине.

— Да ты никак чертей ночью гонял, — посочувствовала она. — Всю мебель поворочал и в сапогах заснул. Если пьёшь, закусывать надо. Лучше всего строганинкой запасись. Под водочку — первое дело. Особенно у нас на севере.

— Да не пил я вчера, Парамоновна, — стал оправдываться Цимбаларь. — Просто устал очень. Намаялся с этим пожаром. А что вы сами про него думаете?

— Мою думалку муженёк ещё тридцать лет назад поленом отшиб, — сообщила старуха. — А про пожар люди бают, что ты сам его учинил.

— Интересное дело! Мне-то от этого какая выгода?

— Того простым людям не понять. Но тебя впредь остерегаться будут. Не ровён час — красного петуха подпустишь.

— Наверное, кому-то выгодно распускать обо мне такие сплетни.

— Да уж не без этого, — согласилась старуха.

— Что вы по поводу вчерашнего видения скажете? — как бы между прочим осведомился Цимбаларь.

— Какого ещё видения? — Шорох веника затих.

— Которое вам во время пожара пригрезилось. Только не отпирайтесь.

— Да я и не отпираюсь. С чего ты взял? — Веник снова загулял по половицам. — Но сначала одну историю послушай... После войны, помню, нас вши донимали. Кто-то с фронта привёз, а мыла тогда и в помине не было. Делаешь какую-нибудь работу, а по тебе вши так и шастают. Сначала невмоготу было, а потом ничего, привыкли... Это я к тому, что вши могут и в мозгах шастать. От такой беды ни один челочек не ограждён. Ну да и пусть себе! Я внимания на них не обращаю, а своё дело дальше делаю... А вот спрашивать про вшей неприлично, где бы они ни водились — хоть на теле, хоть в мозгах.

Не сказав больше ни слова, старуха удалилась, скорее всего разобиженная.

В это время в школе уже начинались занятия. Большинство учеников припозднились — ходили смотреть на пожарище. Один нашёл в золе целый ком спёкшейся мелочи, второй — пучок гитарных струн, третий — чудом уцелевший будильник.

При учительнице дети помалкивали, но Вани, считавшегося дурачком, не стеснялись. Пока Людочка ещё не вошла в класс, они оживлённо шушукались между собой.