Филип Дик - «Если», 1993 № 01 Страница 43

Еще Фреда волновали проблемы других людей. Как, например, в тот раз, когда супружеская пара приехала на тандеме. Женщина хотела поменять малышу пеленку, и одна булавка сломалась.

— Почему ни у кого нет булавок? — ворчала женщина, роясь в сумочке. — Никогда нет булавок.

Фред сочувственно вздыхал, даже пошел посмотреть в подсобку, хотя знал, что там их отродясь не было.

За ланчем Фред посетовал: как жаль, что у них не оказалось булавок. Оскар впился зубами в сэндвич, откусил половину, прожевал и проглотил. Фреду нравились необычные сэндвичи — больше всего он любил сэндвичи с плавленым сыром, оливками, анчоусами, авокадо и майонезом, — ну а Оскар всегда отдавал предпочтение колбасному фаршу.

— Ребенку, наверное, было неудобно. — Фред слегка надкусил сэндвич.

— Господи, — ответил Оскар, — да ведь аптеки на каждом углу.

— Аптеки? Ты имеешь в виду, что там можно купить булавки?

— Ну да, булавки.

— Но… знаешь, действительно, если вдруг понадобятся булавки, их никогда нет под рукой.

Открыв банку с пивом, Оскар сделал изрядный глоток.

— Ага! Зато полно металлических плечиков для одежды. Выбрасываю их каждый месяц, а их в шкафу не убавляется. Когда тебе будет нечего делать, придумай какую-нибудь штуковину, чтобы превращать плечики для одежды в булавки.

Фред отвлеченно кивнул.

— Но все свободное время я работаю над французским гоночным велосипедом.

Это была великолепная машина, легкая, быстрая, сияющая красным лаком. На ней любой мог почувствовать себя птицей. Но Фред жаждал совершенства. Он демонстрировал велосипед каждому посетителю, пока тому не надоедали подробные лекции.

Последним его увлечением стала природа, вернее, книги о природе. Однажды дети, наловив в парке тритонов и лягушек, посадили их в консервные банки и с гордостью показали Фреду. С этого момента работа над французским гоночным велосипедом замедлилась, и он с головой зарылся в книги и справочники.

— Мимикрия, — убеждал он Оскара, — это такая интересная вещь!

Оскар отрывался от газеты с результатами соревнований по кеглям.

— Да, я недавно видел по телеку, как Эдди Адаме пародирует Мерлин Монро. Вот это мимика!

Фред раздраженно качал головой.

— Мимикрия это совсем другое. Скажем, некоторые насекомые и пауки прикидываются листьями, сучками, чтобы их не съели птицы или другие насекомые.

На мясистом лице Оскара появлялось недоверчивое выражение:

— Ты имеешь в виду, что они меняют свою форму? Так?

— Вот именно. Иногда мимикрия служит и для нападения. Например, одна южноафриканская черепаха прикидывается камнем и хватает проплывающую мимо рыбу. А на Суматре живет замечательный паук: когда он ложится на спину, то становится похожим на птичий помет. Так он ловит бабочек.

Оскар смеялся, выражая этим клокочущим звуком свои сомнения. Он снова утыкался в газету, и смех угасал.

Однажды Оскар, принявшись за газету, обнаружил, что забыл карандаш.

— Где же у нас карандаши? — пробормотал он и, направившись в подсобку, принялся открывать ящики стола. Услышав его громкий возглас, Фред заглянул в подсобку.

— В чем дело? — спросил Фред.

Оскар указал ему на ящик.

— Помнишь, ты искал булавки? Посмотри — тут их полный ящик.

Фред почесал в затылке и пробормотал, что наверняка заглядывал в этот ящик.

Мелодичный женский голос донесся из зала:

— Есть здесь кто-нибудь?

Стол с его содержимым сразу же вылетел из головы Оскара, он крикнул: «Иду» — и опрометью помчался в зал. Фред поплелся за ним.

В магазине стояла молодая женщина довольно плотного сложения, с хорошо развитыми икрами и роскошной грудью. Она показала Оскару на сиденье своего велосипеда. Оскар пробормотал: «Угу», но на велосипед даже не взглянул.

— Вам не кажется, что оно немного высоковато? («Угу».) Мне нужен всего лишь гаечный ключ. («Угу».) А я, к несчастью, не взяла с собой инструменты.

Оскар автоматически произнес еще раз: «Угу», затем опомнился.

— Одну секунду, мадам, — сказал он и, решительно отстранив хозяйку, стал подкручивать седло. Конечно, ему понадобилось немало времени, ведь он одновременно вел разговор с женщиной. От денег Оскар отказался.

— Спасибо, — сказала женщина. — Теперь все в порядке.

— Как вам, удобно?

— Спасибо, все прекрасно.

— Я, пожалуй, проеду немного с вами. Надо убедиться самому…

Женщина хрипловато рассмеялась, и ее грудь качнулась.

— Не думаю, что вы сумеете удержаться рядом. У меня ведь гоночный велосипед.

Когда Оскар скосил глаза в угол, Фред сразу же понял, что у того на уме. Он сделал шаг вперед. Его робкое «Нет» потонуло в громком «Ну, что ж, постараюсь не отстать».

Молодая женщина хохотнула, сказала: «Посмотрим» — и уехала. Оскар, не обращая внимания на простертые руки Фреда, вскочил на французский гоночный велосипед и был таков. Фред, стоя в дверях, смотрел, как две фигуры, нажимая на педали, скрылись в зарослях парка. Он медленно вернулся в магазин.

Оскар приехал только вечером. На этот раз он хоть и выглядел усталым, но улыбался.

— Ну и денек! — воскликнул он. Он покачивал головой, присвистывал, махал руками, с шумом выдыхая воздух. — Да, приятель, ну и денек!

— Давай сюда велосипед, — сдавленным голосом потребовал Фред.

Оскар сказал, да, конечно, вручил ему велосипед и пошел мыться. Фред посмотрел на свое детище. Красный лак скрылся под слоем пыли и грязи. Между спицами торчали пучки сухой травы. Велосипед выглядел неряшливым и униженным. А ведь он летал, как птица…

Оскар вышел из душа с мокрыми волосами и сияющим лицом. Вскрикнув, он двинулся к Фреду.

— Не подходи, — сказал Фред, и у него в руках блеснул нож. Он принялся резать шины и седло.

— Ты что, спятил? — заорал Оскар. — Совсем рехнулся! Не надо, Фред!

Фред, вырвав спицы, согнул их и бросил в угол. Схватив самый большой молоток, он принялся крушить велосипед, превращая его в бесформенную груду металла. Он наносил удары, пока не выбился из сил.

— Ты не только псих, — с горечью сказал Оскар, — ты еще и ревнивец. Катись-ка ты к черту! — И он выскочил из магазина.

Фред, чувствуя себя больным и опустошенным, закрыл магазин и медленно побрел домой. Читать ему не хотелось, и, выключив свет, он плюхнулся на кровать, где долгое время лежал без сна, прислушиваясь к ночным звукам и отгоняя прочь горькие мысли.

После этого они несколько дней не разговаривали. Изуродованный гоночный велосипед валялся за магазином. Недели две никто из них не выходил на задний двор, чтобы не видеть его.