Жюль Верн - Клодиус Бомбарнак (перевод Е. Брандиса, Н. Брандис) Страница 43

Само собой разумеется, что я и господин Катерна уже в половине девятого были готовы к исполнению своих обязанностей.

Майор Нольтиц и Пан Шао тоже немного принарядились по случаю торжества. Вид у майора был весьма серьезный, как у хирурга, собирающегося приступить к ампутации ноги, а китаец скорее походил на насмешливого парижанина, попавшего на деревенскую свадьбу.

Доктор Тио Кин, конечно, не пожелает разлучиться со своим Корнаро, и они явятся на этот скромный праздник, как всегда, вдвоем. Насколько мне известно, благородный венецианец не был женат и не оставил специальных суждений о браке с точки зрения неумеренного расходования основных жизненных соков, есть только кое-какие разрозненные замечания в начале главы:

— Я могу согласиться, — заметил Пан Шао, только что процитировавший мне эту фразу из Корнаро, — что брак вполне можно отнести к одному из таких опасных случаев.

Восемь часов сорок пять минут. Новобрачных еще никто не видел. Мисс Горация Блуэтт заперлась в купе, где она, без сомнения, занимается свадебным туалетом. По-видимому, и Фульк Эфринель завязывает сейчас галстук, наводит последний блеск на кольца, брелоки и другие драгоценности своей портативной ювелирной лавки. Меня не беспокоит их отсутствие. Они явятся, как только зазвонит колокол.

Замечаю, что Фарускиар и Гангир чем-то озабочены и, судя по всему, им сейчас не до свадьбы. Почему они продолжают пристально всматриваться в пустынный горизонт? Ведь ничего, кроме бесплодной, печальной и мрачной пустыни Гоби, какой она рисуется в описаниях Грум-Гржимайло, Блана и Мартена, они не увидят. Интересно знать, что их так тревожит?

— Если предчувствие не обманывает меня, — говорит майор Нольтиц, — тут что-то кроется.

Что он хочет этим сказать?.. Но некогда раздумывать: тендерный колокол шлет уже веселые призывы. Девять часов. Пора идти в вагон-ресторан.

Господин Катерна становится в пару со мной и бойко напевает:

Это колокол на башенкеВдруг так нежно зазвучал…

А госпожа Катерна отвечает на трио из «Белой дамы»[92] припевом из «Вийярских драгунов»:[93]

И звон, звон, звон,И звон, и перезвон…—

показывая театральным жестом, будто дергает за веревку.

Пассажиры торжественно направляются в вагон-ресторан. Шествие возглавляют четверо свидетелей, а за ними с обоих концов деревни — я хотел сказать, поезда — идут приглашенные. Среди них — китайцы, туркмены и несколько татар. Всем хочется побывать на свадьбе.

Священник Натаниэль Морз сидит в вагоне-ресторане за маленьким столом, на котором красуется брачный договор, составленный им в соответствии с требованиями будущих супругов. Видимо, он привык к такого рода процедурам, настолько же коммерческим, как и матримониальным.

А жениха и невесты все еще нет.

— Неужели они передумали? — говорю я комику.

— Если и передумали, — смеется господин Катерна, — то пусть преподобный вторично обвенчает меня с женой. Недаром же мы надели свадебные наряды!.. Да и другим будет не обидно. Правда, Каролина?

— Конечно, Адольф, — не без жеманства отвечает ему субретка.

Однако повторное бракосочетание супругов Катерна не состоится. Вот он, Фульк Эфринель, одетый в это утро точно так же, как и вчера, и — любопытная подробность! — с карандашом за левым ухом: добросовестный маклер, видимо, только что закончил какуюто калькуляцию для своего торгового дома в Нью-Йорке.

А вот и мисс Горация Блуэтт, тощая, сухопарая и плоская, какой только может быть английская маклерша. Поверх дорожного платья она накинула плащ, а вместо украшений на поясе у нее бренчит связка ключей.

Все присутствующие вежливо встают при появлении новобрачных, а те, поклонившись направо и налево и «переведя дух», как сказал бы господин Катерна, медленно подходят к священнику, который стоит, положив руку на Библию, открытую, несомненно, на той самой странице, где Исаак, сын Авраама и Сарры, берет в жены Ревекку, дочь Рахили.

Если бы еще зазвучала приличествующая обряду органная музыка, то легко было бы вообразить, что находишься в церкви.

Но есть и музыка! Правда, это не орган, а всего лишь гармоника, которую не забыл захватить с собой господин Катерна. Как бывший моряк, он умеет обращаться с этим инструментом и демонстрирует свое искусство, стараясь воспроизвести слащавое анданте из «Нормы»[94] с типичными для гармоники заунывными интонациями.

Старомодная мелодия, которая так темпераментно звучит на этом инструменте, по-видимому, доставляет большое удовольствие уроженцам Центральной Азии. Но всему на свете приходит конец, даже анданте из «Нормы».

Преподобный Натаниэль Морз обращается к молодым супругам со свадебным спичем, который, надо думать, ему не раз уже приходилось произносить.

«Две души, слившиеся воедино… Плоть от плоти… Плодитесь и размножайтесь…»

Думается, он поступил бы лучше, пробормотав скороговоркой, как простой нотариус: «В нашем, священника-нотариуса, присутствии Эфринель — Блуэтт и К0 составили настоящий…»

К сожалению, не могу закончить мою мысль. Со стороны локомотива доносятся крики. Пронзительно скрипят тормоза. Поезд резко замедляет ход, вздрагивает от сильных толчков и останавливается, взметая тучи песка.

Какое грубое вмешательство в брачную церемонию! В вагоне-ресторане все опрокинулось — люди и мебель, новобрачные и свидетели. Никто не удержался на ногах. Невообразимая свалка сопровождается криками ужаса и протяжными стонами… Но, тороплюсь заметить, никто не получил серьезных повреждений, так как остановка не была мгновенной.

— Быстрее выходите… торопитесь! — кричит мне майор.

ГЛАВА XX

Ушибленные и перепуганные пассажиры в ту же минуту выбежали из вагонов. Среди всеобщего смятения и растерянности слышались со всех сторон только жалобы и недоуменные вопросы на трех или четырех языках.

Фарускиар с Гангиром и четверо монголов первые выскакивают на полотно и выстраиваются на пути, вооруженные револьверами и кинжалами. Нет никакого сомнения: остановка поезда подстроена злоумышленниками с целью грабежа.

И действительно, рельсы сняты на протяжении почти ста метров, и локомотив, очутившись на шпалах, уперся в песчаный бугор.

— Как?! Дорога еще не достроена, а билеты выдаются от Тифлиса до Пекина?.. Но ведь я для того только и поехал трансазиатским поездом, чтобы сократить себе кругосветное путешествие на девять дней!