Филип Фармер - Мир Реки: Темные замыслы Страница 44

Геринг поторопил его:

— Ну? Если только — что?

— Если только не существует нечто такое, присущее человеческому существу, — нечто такое, что и есть человеческое существо. То есть нечто содержащее все, что делает отдельного человека таким, какой он есть, и когда тело исчезает, это нечто продолжает существовать. И если бы тело удалось воссоздать, это нечто, сохраняющее суть индивидуума, может снова воссоединиться с телом. И оно зафиксирует все, что испытало тело. И тогда первоначальная личность будет жить снова. Тогда она не будет просто дубликатом.

Бёртон вмешался:

— Ради бога, Пит! Ты предполагаешь существование души? Фрайгейт кивнул и сказал:

— Что-то, аналогичное душе. Что-то такое, о чем смутно догадывались древние и называли душой.

Геринг грубо расхохотался. Бёртон тоже бы посмеялся, но не собирался никак поддерживать Геринга — ни морально, ни интеллектуально.

Отсмеявшись, Геринг проговорил:

— Даже здесь, в мире, который явно существует как результат научной деятельности, поборники сверхъестественного не оставляют своих попыток. Ладно, хватит об этом. Перейдем к делам более практичным и насущным. Скажите, вы не передумали? Не готовы служить мне?

Бёртон метнул в него гневный взгляд и ответил:

— Я не стану выполнять приказы человека, который насилует женщин. Кроме того, я уважаю израильтян. Лучше я буду рабом с ними, чем свободным с вами.

Геринг выругался и хрипло проговорил:

— Ладно. Я так и думал. Но я надеялся… словом, у меня беда с римлянином. Если он поставит на своем, вот тогда вы увидите, как я был милосерден к вам, когда вы были рабами. Вы его не знаете. Только мое вмешательство спасло одного из вас от еженощных пыток ради его ублажения.

В полдень Бёртон и Фрайгейт вернулись на работу в холмах. Ни тому ни другому не удалось переговорить с Таргоффом или с кем-то еще из рабов, поскольку их расставили так, что они не смогли оказаться рядом. Открытых попыток поговорить с Таргоффом Бёртон и Фрайгейт не предпринимали — тогда бы их сильно избили.

Когда они после работы вернулись в загородку, Бёртон рассказал остальным о случившемся.

— Скорее всего, Таргофф моему рассказу не поверит. Он станет считать нас шпионами. Даже если не будет в этом уверен, но не захочет рисковать. Значит, беды не оберешься. Плохо, что все так обернулось. Но план побега придется осуществить сегодня же ночью.

Поначалу ничего особенного не происходило. Когда Фрайгейт и Бёртон пробовали заговаривать с израильтянами, те отворачивались и уходили. Загорелись звезды, и в загородке стало светло, как в ночь полнолуния на Земле.

Пленники сидели в бараках, но тихо переговаривались, сдвинув головы. Несмотря на жуткую усталость, они не могли уснуть. Стражники, видимо, почувствовали какую-то напряженность, хотя им не были видны сидевшие по хижинам рабы. Они расхаживали по стене, останавливались, переговаривались друг с другом и поглядывали внутрь загородки, освещенной светом звезд и пламенем смоляных факелов.

— Таргофф не станет ничего предпринимать до дождя, — сказал Бёртон и отдал распоряжения. Первое дежурство досталось Фрайгейту, второе — Роберту Спрюсу, третье — Бёртону. Бёртон лег на кучу листьев и уснул, невзирая на бормотание переговаривающихся рабов и ходьбу туда-сюда.

Но когда к его плечу прикоснулся Спрюс, Бёртону показалось, что он только что закрыл глаза. Он быстро вскочил на ноги, зевнул и потянулся. Все остальные встали. Через несколько минут набежала первая туча. Еще через десять минут померкли звезды. В горах прогремел гром, и первая молния разрезала небеса.

Молния ударила ближе. В свете ее вспышки Бёртон разглядел охранников, прячущихся под навесы наблюдательных вышек по углам загородки и кутающихся в полотнища ткани, спасаясь от холода и дождя.

Бёртон пробрался из своего барака в соседний. Таргофф стоял у входа, Бёртон выпрямился и спросил:

— План еще в силе?

— Ты это прекрасно знаешь, — ответил Таргофф. Вспышка молнии озарила его рассерженное лицо. — Ты Иуда!

Он шагнул вперед, за ним выстроилось еще человек девять. Бёртон ждать не стал, пошел в атаку. Но как только он рванулся вперед, он услышал странный звук. Он отпрянул и выглянул за дверь. Новая вспышка молнии осветила стражника, валявшегося ничком на траве под галереей.

Бёртон ткнулся к Таргоффу, тот опустил руки, сжатые в кулаки.

— Что происходит, Бёртон? — спросил он.

— Погоди, — ответил англичанин. Он не больше израильтянина понимал, что происходит, но любая неожиданность была ему на руку.

Вспышка молнии высветила на деревянной стене приземистую фигуру Казза. Он замахнулся громадным каменным топором на стражников, сжавшихся в углу, где сходились все стены загородки. Новая вспышка. Стражники лежали на стене. Темнота. Снова полыхнула молния, один стражник остался неподвижным, оставшиеся двое мчались по стене в разные стороны.

Когда сверкнула очередная молния, стало ясно, что и эти двое, и остальные поняли, что происходит. Стражники мчались к воротам, вопя и потрясая копьями.

Казз, не обращая на них внимания, перебросил бамбуковую лестницу внутрь загородки, а следом за ней швырнул вниз несколько копий. Полыхнула новая молния, и стало видно, что он наступает на стражников.

Бёртон подобрал копье и почти бегом бросился к лестнице. За ним побежали остальные, в том числе и израильтяне. Бой вышел кровопролитным и коротким. Когда перебили или тяжело ранили охранников, остались только те, что спрятались в сторожевых вышках. Лестницу вытащили из загородки и приставили к воротам. Через две минуты люди уже карабкались наверх, и спрыгнувшие на землю с другой стороны открыли ворота. Впервые за долгое время Бёртон смог поговорить с Каззом.

— Я думал, ты предал нас.

— Нет, Казз — нет, — обиженно проговорил Казз. — Ты знаешь, я любить тебя, Бёртон-ака. Ты быть мой друг, мой вождь. Я притвориться, будто бы служить твои враги, потому это хитро. Я удивляться, почему ты так не сделать. Ты не балда быть.

— Ты-то точно не балда, — отозвался Бёртон. — Но я не мог себя заставить убить тех рабов.

В свете молнии стало видно, что Казз пожимает плечами. Он сказал:

— Это мне все равно быть. Я их не знать. Потом ты слыхал, что Геринг говорить. Он говорить, они все равно умирают.

— Хорошо, что ты решил спасти нас именно сегодня, — сказал Бёртон, но не стал уточнять почему, поскольку не хотел смущать Казза. И потом, были вещи поважнее.

— Сегодня ночь для этого хорошая, — сказал Казз. — Большой драка быть. Тулл и Геринг напиться и поругаться. Они подраться, их люди тоже подраться, а пока они убивать один другой, пришли чужие. Эти коричневый люди с другой берег Река… как ты их называть?.. Онондага, вот как. Их лодка подошли как раз перед начало дождь. Они еще напасть, чтобы захватили рабы. А может такое быть, просто так напасть. Ну я и подумать, вот хороший время выполняй мой план дай свобода Бёртон-ака.