Георгий Зотов - Москау Страница 44

NICHT RAUCHEN! ЕСЛИ ТЫ КУРИШЬ – ТЫ БОЛЬШЕВИК!

«Какая милая тупость, – улыбнулся Павел. – Учитывая, сколько народу в Москау поддерживает шварцкопфов, власти сделали годовой план прибыли спекулянтам куревом. Теперь в куче квартир этого города не пускают на кухню незнакомцев: чтобы посторонние не узрели табачные цветочки в горшках. Впрочем, какой же умный рекламщик добровольно пойдёт работать в Министерство просвещения и пропаганды?»

Он бесцельно слонялся у стены, разглядывая людей. Выходной, время айнкауф [48], центр забит покупателями. Женщины заполнили отделы распродаж, мужчины пьют пиво. Почему бы и ему что-нибудь не купить? Он точно такой же человек, как и все прочие.

…На шее каждого паренька на эскалаторе висело по две девочки, и окружающие не находили это шокирующим: долгая война сжевала мужскую часть населения Москау огромной пастью. «Если меня повысят до шарфюрера, я буду иметь трёх жен», – вспомнил Павел старенькую песню с арабскими музыкальными мотивами. Кажется, он был ребёнком, когда её крутили по радио, вербуя добровольцев в татарскую бригаду СС. Рейх воевал на фронте своими силами, не прибегая к помощи китайцев. Как же давно это было.

Павел много что помнил из детства. Но старался блокировать воспоминания.

Сейчас Локтев одолжил себе ординарную внешность двадцатилетнего парня, уроженца Урадзиосутоку. Тот пил чай в уличном кафе, а Павел, проходя мимо, потратил двадцать секунд, чтобы запомнить особенности лица: как раз имеется паспорт со схожим фото. Менгеле в своё время учил: если скопировал кого-то, лучше убить оригинал. Но Павел редко следовал совету: только в случае совсем крайней необходимости. Агент не испытывал удовольствия от убийств, такая радость доступна больным на голову людям, коим место в Африке. Правда, любые распоряжения Управления имперской безопасности он исполнял беспрекословно, без малейших колебаний – приказ есть приказ. Допустим, ему велели дать яд рыжему психу после разговора в специзоляторе гестапо, и Локтев в точности исполнил распоряжение. Это было даже милосердно – парень вторично тронулся умом, узрев умершего брата. Голос Павел не умел копировать, но это и не нужно: когда ты видишь близкого человека, который уже лет десять как мёртв, мозг отключается, ты не станешь вслушиваться, почему родственник заговорил баритоном вместо фальцета. Иногда Локтев развлекался со скуки (правда, считая это мальчишеством), как в кинотеатре «Кайзер»: стоило ему впитать лицо Жан-Пьера, как билетёрша впала в полуобморочное состояние, ведь из зала один за другим вышли два человека-клона.

…Забрать внешность посетителя кафе – такая же разновидность игры с самим собой, на деле Павел не нуждался в копировании прохожих. У него был в запасе целый набор типовых личностей. Есть такие люди, похожие на всех сразу, неприметные, скучные. Они не выделяются в толпе. Примерил лицо, как маску, и никто тебя не опознает. Оригиналы уже давно умерли или погибли на войне. Павел возил в командировки в чемоданчике коробку паспортов – РейхСоюза, Ниппон коку, Маньчжоу-Го, Калифорнийской Республики – с запасными лицами. Он часто делал, как в изоляторе гестапо под книжным магазином: зашёл в одном обличье, а вышел – в другом. Достаточно раздавить ампулу в зубе, чтобы биомасса лица пришла в движение: это не очень приятно, хотя лекарство всегда содержит обезболивающее. Одно время Павел таскал в бумажнике свою затёртую детскую фотографию, чтобы помнить – кем он был… Но недавно выбросил и её. Его прошлое не имеет значения.

Ведь существует только то, что здесь и сейчас.

Менгеле рассказывал ему о вервольфах – диких монстрах, превращающихся из человека в волка при полной луне. Врач считал, что «проект МГ» не имеет отношения к оборотням.

Перекинуться в волка… хм, прикольно, но не более. Волкам место в зоопарке, а его способности сродни полубогам из эпоса Нибелунгов. Управление имперской безопасности закрывало глаза на заказы, что Павел принимал от частных клиентов: сицилийской мафии или гонконгских триад, они платили щедро. Бухгалтерия гестапо жалела каждую рейхсмарку, поэтому он летел в Москау на раздолбанном «юнкерсе» в экономклассе и получал типовое жалованье штурмбаннфюрера. Правда, деньги больше не имели значения: отныне в ходу другая, очень крупная игра. Он тайно вернулся в Москау из Урадзиосутоку, не сказав никому из сослуживцев ни слова – даже закадычному другу Карасику. Нужно время, чтобы побыть одному. И всё очень тщательно обдумать…

– Фройнд, секунду ахтунга, – донесся до него свистящий шёпот. – Тютюн не нужен?

Ну да. Это по-украински, так в Москау на жаргоне называют запрещённый табак.

Он повернулся. На него выжидательно смотрел школьник в форме фюрерюгенда: короткие штанишки и красно-белый ромбик на рукаве. Ни фига себе, ребятки уже средь бела дня тютюном фарцуют. Банальный вопрос, но куда только смотрит гестапо?

– Почём? – шёпотом спросил Павел, вживаясь в новую роль.

– Полштуки марла, – тихо ответил парень, оглядевшись. – Забористый, не пожалеешь.

Кажется, столько есть. Павел извлёк из кармана две новенькие бумажки. О, вот пятисотка. Втиснув рейхсмарки в руку торговца, он получил взамен целлофановый пакетик. Встряхивая (похоже, кинули граммов на десять), Павел подумал: «А почему бы и нет? Так даже лучше. Будут искать некурящего, а не того, кто дымит, словно очумевший паровоз».

Вторая банкнота в руке чуть смялась. Он поднёс её к глазам.

Тысяча марок РейхсСоюза, с голограммой «Комиссариат Москау». Бледно-синяя бумажка с готическими латинскими буквами, сверху – кириллица. Раньше на всех деньгах был изображён фюрер, однако Двадцатилетняя Война внесла коррективы. Сначала пробовали печатать на марле портреты великих мыслителей, писателей и актёров… Но после скандала (у одного из мыслителей после эксгумации останков и теста ДНК нашли семитские корни) систему пришлось изменить. Банкноты несли на себе изображения животных – вставших на дыбы коней, медведя (герб Берлина и многих городов Руссланда), оленя, гордо расправившего крылья орла. Неоднократно всплывала идея нарисовать кабана, но такие рейхсмарки отказались бы принимать в Туркестане. На просвет мерцали водяные знаки – чёрное солнце, власти каждого рейхскомиссариата свободно допечатывали свои банкноты. Рейхсмарка хуже иены, но других вариантов, похоже, нет. Доллары Калифорнии и Нойе-Йорка (серая, невзрачная «обёртка») не берут даже у себя на родине, хождение оккупационного фунта в Британии закончилось в 1971 году, англичан перевели на марло. Что ещё осталось? Тайские баты? Маньчжурские юани? Рупии «Азад Хинда»? Пустые безликие бумажки. За выполненный заказ кассиры мафии всегда платили ему даже не деньгами – бриллиантами. Они-то всегда в цене.