Константин Нефедьев - Тайна Алмаза Страница 44

В ужасающей канонаде чувствовалось, что происходит нечто необычайное. Лошади и коровы, сорвавшись с привязей, бегали и дико кричали. Получалось впечатление, что земля вот-вот разверзнется и все провалится в бездну.

Еще более страшные удары сотрясли воздух. Невидимость источника этих звуков внушала суеверный страх, граничащий с ужасом».

Профессор отложил газету и откинулся на спинку кресла.

— Как видите, здесь многое свидетельствует о том, что среди жителей Сибири этот взрыв вызвал сильнейшее волнение.

Так вот, лаборатория Кручинина находилась где-то в районе падения метеорита, и вот это меня больше всего занимает.

Местность, где произошел этот страшный взрыв, чрезвычайно дикая, почти не исследованная. Сплошные болота делают ее неприступной, но, несмотря на это, Кручинин вел свои работы именно там. Я вам уже говорил, что в свое время у меня был один студент по имени Артур Кручинин. Я читал в то время лекции по кристаллографии.

Этот Кручинин высказывал чрезвычайно интересные мысли, они, признаюсь, меня очень занимали. Например, возьмите кристалл вещества. Существует определенная зависимость между любыми кристаллами, по ней можно определить, из какого вещества состоит тот или иной кристалл. Это достигается математическим путем, путем вычислений. Так вот, этот Кручинин предложил оригинальную конструкцию аппарата, который производил бы эти вычисления быстро и безошибочно, механическим путем.

Впоследствии я несколько раз пытался установить связь с этим Кручининым, но он куда-то исчез. Не связано ли его исчезновение с работами в области высоких давлений? Приходится согласиться, что работы Кручинина имели какое-то отношений к упавшему метеориту.

Все присутствующие посмотрели на черный камень в стеклянной пробирке.

— Александр Неронович, — сказал Кувалдин. — Я пришел сюда по очень важному делу.

Несколько часов назад я получил приказ — во что бы то ни стало найти Кручинина.

Он безусловно знает, что за ним идет охота и проявляет величайшую осторожность.

У меня нет ни малейших сведений о его настоящем местонахождении. Единственный человек, знающий его в лицо, это Петька. Я шел сюда с целью привлечь Петю к этому делу. Но вот перед вашим приходом нам, кажется, удалось напасть на едва уловимый след инженера Кручинина. — И Кувалдин в нескольких словах передал разговор с Юнгом, который происходил перед приходом профессора.

Неожиданно Петька вскочил и куда-то выбежал, через минуту он вернулся. Все с удивлением смотрели на него.

— Небольшая, величиной с почтовую карточку, и на ней наколоты цифры? — переспросил Петька.

— Точно, — подтвердил Юнг.

— Эта открытка была у меня, и я ее должен был передать Артуру Илларионовичу, но я ее потерял. Мне ее дала Лина Васильевна, когда мы приехали в Петроград.

— А где ты ее потерял?

— Это, кажется, было в том доме, где я переодевался ночью, прежде чем уехать в Москву. Вот вы, Александр Неронович, говорите, что знали Кручинина. И он вас помнит, — продолжал Петька. — Я несколько раз слышал, как он называл ваше имя отчество. В ту ночь, когда ранили дядю Семена, я случайно увидел вашу фамилию на дощечке на дверях, поэтому и позвонил к вам, чтобы вы забрали его.

Когда Кувалдин и Юнг прощались с профессором, Александр Неронович обратился к Кувалдину.

— Я знаю, что вы очень занятый человек, Степан Гаврилович, но все-таки осмелюсь вас просить, если в ваших исканиях вы узнаете что-нибудь о судьбе моей дочери, помогите ей или дайте мне знать, — голос профессора задрожал.

— Уважаемый Александр Неронович, мы сделаем все, что будет в наших силах.

Особенно теперь…

Кувалдин достал из кармана и протянул телеграмму, полученную им от Заслонова.

— Вы полагаете, что это была моя дочь?

— Да, профессор.

— Значит она уже заграницей, — Щетинин тяжело вздохнул.

— Вашей дочери, пока вы в России, ничего не угрожает. Поверьте мне, профессор, — убежденно проговорил Кувалдин.

…Спустя некоторое время Юнг и Кувалдин шли по улице. Всю дорогу они молчали, изредка перебрасываясь незначительными фразами.

— Кстати, я тебя забыл спросить, — заговорил Кувалдин, — как его фамилия?

— Кого?

— Да этого шулера.

— Фамилии не помню, а кличка Гарри.

…Кувалдин внимательно оглядел невысокого юношу, которого ввел чекист.

— Садитесь.

Юноша сел.

— Имейте в виду, что я не следователь и не чекист, — усмехнувшись, заговорил Кувалдин. — Но мне стало известно, что вы кое-что знаете об одном человеке. Ваше имя, кажется, Гарри?

Юноша молчал.

— Так вот, гражданин Гарри, не объясните ли вы мне, каким образом к вам попала эта открытка?

Кувалдин положил на стол прямоугольный кусок картона.

Юноша мельком взглянул на открытку и отвернулся.

— Вы не желаете мне отвечать? Послушайте, молодой человек, я не верю, чтобы вы были законченным грабителем и бандитом. Ведь вам не больше двадцати лет.

Какая-то тень скользнула по лицу юноши.

— Хорошо, я задам вам второй вопрос. Если бы вас сейчас выпустили, но взяли с вас честное слово, что вы не будете больше заниматься этим ремеслом, а жить честным трудом, вы бы смогли сдержать свое слово?

Гарри по-прежнему молчал.

— Так… — разочарованно протянул Кувалдин. — Значит, вы не желаете отвечать ни на один из моих вопросов?

Кувалдин, открыв дверь, позвал чекиста.

— Можете его увести.

Юноша встал.

— Что вы от меня хотите?

Кувалдин прикрыл дверь и вернулся на место.

— Я хочу от вас немногого, молодой человек. Прежде всего, мое самое большое желание, чтобы вы стали честным человеком. — Юноша вздохнул и опустил голову. — Кстати, не скажете ли вы мне своего настоящего имени?

— Алексей… — чуть слышно прошептал юноша.

— Так вот, Алеша, где ваши родители?

Юноша долго молчал, прежде чем заговорил.

— Отец погиб, мать… мать тоже умерла.

— А как ты думаешь жить, Алексей? — переходя на «ты», спросил Кувалдин. В его голосе было столько теплоты и участия, что юноша посмотрел на Кувалдина и опять вздохнул.

— Не знаю… мне жизнь уже надоела.

— Вот это ты напрасно… Жизнь только начинается, и какая жизнь! Вот что, Алексей, я желаю тебе только добра. Может быть, ты когда-нибудь вспомнишь меня… — задумчиво проговорил Кувалдин. — Ну, а насчет открытки ничего не скажешь?

— Мне ее дал один человек.

— А где он ее взял?

— У другого человека.

— А где этот другой человек?

Юноша замялся.