2024 - "Александр Чугункин" Страница 45

Офицер, сопровождаемый свитой из двух боевых единиц, вышел на перрон. Сквозь линзы своего скафандра он проследил за высадкой команды тюремщиков. Критично осмотрев их, он успокоился и направился к выходу в служебные коридоры. Внезапно вспомнив что-то, он повернулся к двоим, сопровождавшим его.

— Я здесь справлюсь сам. Оставьте меня и ждите здесь до особых распоряжений.

Сопровождающие, не говоря ни слова, отошли от него и заняли караульные позиции у входа в поезд. Вот что значит отличная выучка! Офицер СЕ121007 удовлетворённо кивнул и вышел в коридор.

— Ты, шевелись! — Подгоняли граждан госкавалеристы, толкая их через решётчатые ворота в коридоре.

Офицер СЕ121007 скромно встал в стороне и начал наблюдать за членами «Госкавалерии». Секунд пять его никто не замечал, но вдруг один из госкавалеристов увидел его и замер, ошеломлённо толкнув локтем в бок своего товарища. Тот, на миг остолбенев, метнулся к своему начальнику и шепнул что-то. Старший офицер «Госкавалерии» удивлённо поднял взгляд на нежданного гостя. С усмешкой офицер СЕ121007 кивнул, убедившись, что его, наконец-то, заметили. Выйдя на середину коридора, он повелительно поднял руку:

— Распределительный пункт номер один закрыт! Приказ президента. Всех граждан отвести за периметр пункта.

Госкавалеристы, ошеломлённые столь неожиданным распоряжением, да ещё и от высшего начальства, замерли в нерешительности. Но, тем не менее, преградили дубинками проход бредущим через коридор гражданам. Старший офицер «Госкавалерии» сделал шаг вперёд:

— Как Вы можете это объяснить? — Довольно нагло спросил он, не отводя взгляда от офицера СЕ121007.

— Приказу самого президента не нужны объяснения. Что с Вами, офицер? Вы что, ещё и ослепли? Вам приказывает старший по званию! Выполнять! — Рявкнул он.

Старший офицер «Госкавалерии» нехотя повернулся и отдал несколько приказов госкавалеристам.

— Вы, быстро назад! — Они начали выгонять из решётчатого коридора граждан, — пост закрыт! Назад, я сказал!

Придирчиво оглядев эту процедуру, офицер СЕ121007 вновь повернулся к старшему офицеру «Госкавалерии».

— А с Вами, старший офицер, — сказал он, — я хочу поговорить особо. Потрудитесь препроводить меня в надлежащее помещение.

Госкавалерист, удивлённо подняв голову, пожал плечами и толкнул небольшую дверь со старой табличкой «Полиция». Офицер СЕ121007, ещё раз убедившись, что на перрон с вывеской «Стара Проспект» больше никто не пройдёт, последовал за ним. Они прошли по узкому коридору мимо двери с окошечком, за которым виднелся растерянно сидящий в кресле вортигонт и доносились обрывки фраз допрашивающих: «Как вы себя удовлетворяете?», «Откуда у него защитный костюм?», «К тебе уже применяли пытки, и ты опять начал?». Офицер СЕ121007 остановился перед последней, такой же дверью. Открыв её, госкавалерист посторонился, пропуская старшего по званию, и закрыл дверь.

— Ну, и как это понимать, Купер? — Вдруг спросил госкавалерист, повернувшись к офицеру СЕ121007.

— А понимай как хочешь, — усмехнулся тот, — и не называй меня этим именем! Имена это атавизм. Пережиток старого мира. А старый мир, как известно, был убог и жалок.

Госкавалерист, подойдя к компьютеру у стены, пробежался по клавишам — камера в углу потолка пискнула и погасла. Госкавалерист медленно стянул вязаную чёрную маску и отложил её в сторону.

— А ты всё не меняешься, Купер, — сказал он, — всё так же педантичен, правда?

— Ашкельдин, ты же знаешь, я всегда был сторонником порядка, — и офицер СЕ121007 тоже снял с головы шлем скафандра.

На Сергея смотрело жёсткое лицо с резкими чертами и проницательным взглядом. Офицер развалился на испачканном кровью кресле, с иронией представив, как он выглядит со стороны.

— Честно говоря, — сказал Сергей, — я жутко удивился, увидев тебя, Купер. Представителей Элиты Правительства тут не часто встретишь.

— Это так, — сдержанно кивнул офицер СЕ121007, — мне и самому приятно выбраться сюда из серых стен Цитадели.

— Сколько мы с тобой не виделись? — Сергей облокотился на стол с компьютером, — одиннадцать месяцев? Я уже думал, что тебя перевели в другой город.

— Нет, просто я теперь стал проводить много времени наверху… Да я и, кстати говоря, тоже не думал, что ты всё ещё работаешь здесь. В чём дело, Сергей? С твоими замечательными задатками ты мог бы уже давно подать заявление о переводе в ряды солдат Правительства. А оттуда открыты все двери наверх.

— Ты же знаешь, я не тщеславен, — улыбнулся Сергей, — мне просто нравится стабильность. Нравится эта комната, этот вокзал. Да и зарплата тут неплохая!

— Скажи лучше, что тебе просто лень ездить на рейды! — Засмеялся СЕ121007.

— Лень, — согласился Сергей, — я и не скрываю. Ну, что? Может, поведаешь о цели своего визита?

Офицер Элиты посмотрел на друга.

— Сергей, ты же понимаешь, что я не на прогулку сюда пришёл. И не зря заговорил о строгом порядке.

— Ясно, — Сергей вновь стал серьёзным, — так, значит, да? Что за странный у тебя приказ? Президенту чем-то не угодил наш пункт?

— Странные вопросы ты задаёшь, — укоризненно сказал офицер, — после того как через ваш пункт таинственным образом прошёл Олег Ахатинов, оставшись нетронутым, этот вокзал вообще следовало бы прикрыть.

— Президент этого не сделал, и это верное решение, — ухмыльнулся Сергей, — закрыть главный вокзал означало бы признать чрезвычайное положение в городе.

— Давай без этого фарса! — Махнул рукой СЕ121007, — мы-то с тобой знаем, что город уже на грани всеобщего восстания. Именно поэтому я здесь.

— Что-то случилось в «Стара Проспект»?

— Да. Ашкельдин, мы с тобой знакомы уже семь лет, и я доверяю тебе как себе. Причины закрытия вашего пункта просты: в «Стара Проспект» случилась вспышка неповиновения. Уже третья за последние дни. И опять её спровоцировали граждане, которых именно вы пропустили на электричку.

— Да? — Новость ошеломила Сергея, — ну, а причём здесь наш пункт?

— Не прикидывайся дураком, Ашкельдин! Ты же понимаешь, что после появления Ахатинова все эти вспышки восстаний приобрели новый характер. И ещё: у одного из поднявших бунт нашли пистолет. Табельный пистолет «Госкавалерии»! Ты понимаешь, что это значит?!

— Теперь да, — Сергей в задумчивости прошёлся по комнате, — невесело… Ну, и что президент хочет с этим делать?

— Он послал меня сюда, чтобы навести хотя бы подобие порядка. Дорожный приказал мне поговорить с начальством «Госкавалерии» города.

— Купер, — сказал Сергей, останавливаясь, — послушай, а тебе никогда не лезли в голову эти мысли? О том, что он лишь оттягивает неизбежное.

— Ты это сейчас о чём? — Напрягся офицер СЕ121007.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Вспышки неповиновения это уже почти ежедневное явление. Повстанцы основали десятки своих опорных пунктов. Я не хочу сказать, что это правильно. Но… Купер, мне иногда кажется, что к этому всё и идёт…

— Ты хочешь сказать, что массовое восстание неизбежно? Это я и так понимаю.

— Жаль только, что Дорожный этого не понимает.

— Президента мы с тобой критиковать не вправе, — отрезал офицер, — он всегда прав. Он знает, что делает. Эти люди лишь пытаются разбить лбом стену.

— Понимай меня как хочешь, Купер, — проговорил Сергей, — но мне кажется, что я понимаю их. Мы отняли у них свободу. И они будут сражаться за неё до последнего.

— Сергей, что ты мелешь?! — Напрягся СЕ121007, — Правительство не отнимало у них свободу. Оно построило для них лучший мир, вывело их из разрухи девяностых.

— Послушай, — оборвал его Сергей, — ты никогда не задумывался, почему я никогда лично не провожу допросы? Никогда не задумывался, почему я пресекаю любой безосновательный допрос, любое беспричинное избиение граждан? Потому что я всегда чтил законы войны. А на войне с пленными принято обращаться с уважением. Уважать сына своей страны за то, что он бился до последнего, а не перемешивать его с дерьмом.

Офицер СЕ121007 резко встал и тоже прошёлся по комнате.