Брайан Герберт - Дюна: Пауль Страница 45

Барон пришел в необычное для него игривое настроение и даже похлопал ментата по плечу. Потом достал из кармана сладкое меланжевое пирожное. Обертку он бросил вниз, проследил глазами за ее плавным падением, а потом, жуя на ходу, направился к лифту.

Де Фриз торопливо последовал за патроном.

— Может быть, мы сейчас более подробно обсудим свадьбу Атрейдеса? После смерти своего единственного сына виконт Моритани готов на самые крайние меры.

Когда лифт достиг первого этажа, барон вышел из него и направился к ожидавшему их экипажу.

— Должен признаться, что этот сумасброд меня немного раздражает. Он такой… непостоянный. Я не хочу слишком тесно сближаться с Домом Моритани. Это то же самое, что завести в доме бешеного щенка.

— Вы совершенно правы, опасаясь виконта, милорд, — улыбаясь, произнес де Фриз. — Но тем не менее я не могу отрицать, что его порыв к насилию нам сейчас очень выгоден. Позвольте, я объясню…

Барон, входивший в этот момент в прохладный герметизированный экипаж, резко поднял руку.

— Я не хочу вникать в детали, Питер. Не хочу. Я хочу лишь получить твои уверения в том, что я не буду разочарован. И в том, что не буду иметь к этому никакого отношения.

— Я клянусь вам, что учтены оба ваши пожелания, барон. Исполняя свой план, я уже послал оперативников. Каждый из них, если попадется, будет принят за грумманца. Никаких осечек, никаких случайностей не будет, ручаюсь вам.

Экипаж тронулся с места и направился к баронской резиденции. Харконнен съел еще одно пирожное и вытер липкие пальцы о пыльную штанину.

— Наши руки должны остаться абсолютно чистыми. Ошибки недопустимы.

— Никаких ошибок не будет, милорд. Виконт будет только рад взять ответственность на себя. Он просто в восторге от будущего кровопролития.

— Как и я, Питер. Но я выражаю свой восторг не так громко.

~ ~ ~

Добрые друзья так настраивают нашу память, что даже неприятные события мы начинаем видеть в положительном свете.

Требование герцога было холодным и лишенным сантиментов. В сущности, это была пощечина. Он хотел, чтобы она взяла под крыло Илесу, стала подругой молодой женщины и вместе с персоналом замка и прибывшими эказцами занялась приготовлениями к свадьбе. Джессике потребовалась вся ее выучка сестры ордена, чтобы в ответ отвесить положенный поклон.

— Хорошо, Лето. Все будет, как тебе угодно.

Несмотря на многолетнюю подготовку, Джессика сейчас ненавидела себя за боль, которую доставляли ей чувства. Она была наложницей, ее прислали сюда согласно приказу стать сексуальной партнершей герцога, частью его делового антуража, ее вынудили отказаться от права на человеческие эмоции. Она была счастлива любовью и преданностью, которые дарил ей Лето в прошлом, но она не имела права рассчитывать, что так будет продолжаться вечно.

Пусть так, но неприкрытая правда потрясла ее до глубины души.

Джессика была достаточно умна и понимала, что это не было проявлением поверхностного и бездумного неуважения. Лето точно знал, чего требовал, и Джессика заставила себя разобраться в мотивациях герцога, просившего ее стать компаньонкой и наставницей Илесы.

Джессика отбросила покров эмоций и поняла, что в действительности хочет от нее герцог: он совершенно искренне хотел, чтобы Джессика и Илеса подружились, а все его требования имели целью заставить обеих женщин понять и принять реальность. Герцог не собирался прогонять Джессику или Пауля, напротив, он желал сохранить их и включить в орбиту новых отношений. Более того, он дал знать дочери Эказа, что герцог Лето считает наложницу важным в своей жизни человеком. Женщинам придется сотрудничать, ибо каждая из них призвана играть свою особенную роль при дворе герцога.

Когда Джессика поняла это, она все объяснила Паулю, чтобы помочь мальчику разобраться в происходящем. Это знание пригодится ему и в дальнейшей жизни.

— Жена и любовница — это совершенно разные положения. Хорошо, если одна женщина может совмещать обе эти роли, но политика и любовь так же несовместимы, как разум и душа. Усвой этот урок, Пауль. Как сын герцога, ты и сам можешь когда-нибудь оказаться в таком же положении.

Вот так Джессика и Илеса стали вместе проводить свои дни, наполненные подготовкой к свадебному торжеству. Они составляли планы, уточняли список приглашенных гостей, обсуждали отрывки из Оранжевой Католической Библии и рассматривали различные варианты свадебного богослужения. В некоторых случаях церемония могла продолжаться всего несколько минут, но при более строгом соблюдении традиций она могла затянуться и на несколько часов. Джессика даже прочитала о таких — самых крайних — случаях, когда обряд бракосочетания длился больше, чем сам брак. Совместными усилиями Джессика и Илеса придумали весьма сложную, но красивую и поэтическую церемонию.

Среди дворцовой челяди не утихали пересуды. Люди удивлялись тому, как мирно уживаются друг с другом эти две женщины. Сначала Джессика считала это мирное сосуществование всего лишь навязанной ей ролью, но однажды, посмотрев на сидевшую напротив Илесу, она вдруг поняла, что начинает относиться к девушке как к личности, как к человеку, с которым она действительно смогла бы подружиться.

Застенчиво улыбаясь, Илеса поделилась с Джессикой самым сокровенным:

— Был один молодой человек с волнистыми, светлыми, как солома, волосами и удивительной улыбкой. И о, как божественно он был сложен! Он служил в охране лесов. Я часто следила за ним, когда он сопровождал при дворе мастера меча Динари.

— Как его звали? — поинтересовалась Джессика.

— Вэрод. — В самом тоне, каким девушка произнесла это незамысловатое имя, прозвучала целая гамма чувств и эмоций. — Потом мы стали вместе гулять и очень много разговаривали. Однажды мы даже поцеловались.

На лице Илесы появилась вымученная улыбка.

— Потом отец отослал его куда-то, а мне пришлось выслушивать бесконечные нотации о моей ответственности перед Домом Эказов. Отца ожесточила смерть сестры и дяди. Я стала надеждой и будущим всей семьи. Мне нельзя влюбляться и строить жизнь по своему усмотрению.

Илеса подняла голову, и Джессика еще раз убедилась, какой невинный ангел сидит перед ней. Но слова, сказанные девушкой, поразили ее своей проницательностью.

— Как вы думаете, почему нам, дочерям благородных семейств, нельзя иметь собственных наложниц, но мужского пола? Если мы вынуждены выходить замуж по политическим соображениям, то почему не имеем права выбирать себе мужчин по любви, как, например, герцог Лето выбрал вас?