Михаил Грешнов - Эхо (Сборник фантастических рассказов) Страница 45

Материала для диссертации оказалось более чем достаточно. Работа двинулась, к зиме все было готово.

Но защитить диссертацию не удалось.

Уже перед началом Василий ощутил в зале странную неделовую атмосферу. Оппоненты перемигивались друг с другом, посмеивались, черкали в копиях представленной диссертации. Если страницы попадали в поле зрения Василия, он видел под строчкажи — красные, синие росчерки. Некоторые страницы были вовсе замараны.

Это укололо Василия, но вышел на защиту он вполне уверенный в своих силах.

Говорить ему, однако, много не дали.

— Позвольте, — прервал его профессор Молоков. — Это же фантазии, выдумки!

— Какой медведь, — поддержал его Званцев, — помышляет о контакте с людьми?..

— Я оперирую фактами, — пытался настаивать на своем Василий.

— Факты?.. — возразили ему несколько членов комиссии. — Факты должны быть типичными, понятными.

— Вода — это НЮ… — проиронизировал кто-то в зале, из студентов, видимо, в поддержку Василию.

Но комиссия настаивала на своем:

— «Наведение мостов…» — К Василию: — Вы уверены, что звери мыслят именно так? И мыслят ли вообще?..

— Натурализма много… — поморщился кто-то из оппонентов.

Итог дискуссии оказался для Василия плачевным:

— Предлагаю диссертацию переделать, — заключил Молоков. — Изъять все о размышлениях зверей, какие там размышления? Ведь это — звери. Так же, как люди — люди. Чтобы написать такое, — Молоков потряс листками диссертации, — надо самому превратиться в медведя, пожить в берлоге. Вы что, — спросил Василия под общий смех, — жили в берлоге?..

О домике, о двух неделях, прожитых с медведями, Василий в диссертации не написал. Побоялся: исключат из аспирантуры. Вон как — насмеялись до слез, вытирают глаза платочками…

— Все! — Молоков сложил листки диссертации, возвратил папку Василию. — Кто следующий?

Выбираясь из зала, Василий с возмущением думал: переписывать диссертацию по Молокову и Званцеву? Ни за что! «Фантазии… — перебирал он в уме, — натурализма много…»

Было обидно, что его не поняли. Обидно за диссертацию: столько ушло работы. Случай такой — три медведя… За Михаила Ивановича обидно: повстречайся он с Молоковым, ничего бы не понял профессор, сказал бы — фантазия. «Вы что, жили в берлоге?..» — Василия коробило от обиды.

Что же, однако, делать?

«Букварь! — вспомнил он, принимая в гардеробной пальто и шапку. — Букварь — вот что делать».

Спускаясь по лестнице в вестибюль, Василий мысленно набрасывал план учебника.

Однако провал диссертации не выходил из головы, обиды не выходили из головы. Столько собрано материала! Нет такому материалу цены!

— А если написать книгу? — пришла мысль. Василий тотчас ухватился за нее. Никакой материал не пропадет. Букварь — само собой, — рассуждал он, нацеливая себя на будущее. — Букварь я обещал, сделаю. А вот книгу!..

Книгу прочтут — поверят. Книга разойдется по всему свету.

ГАРСОН

— Еще немножко, — Володя помешал тушенку палочкой, повернул другим боком к огню. — Чуть-чуть — и завтрак готов!

Володе двадцать три года, но он умеет разговаривать сам с собой. И петь песни. Песни — это, конечно, лучше, чем разговаривать, но с кем, кроме как с собой, поговоришь, когда ближайший лагерь километрах в семидесяти, а ты один в горах, не считая костра, палатки и неба над головой? Может быть, сказывался характер? Характер у Володи живой, общительный, в компании Володя любит пошутить, посмеяться. Свой парень, говорят о нем, и среди людей Володе живется легко.

— Чуть-чуть, — повторил он, любуясь каплей янтарного жира на конце палочки и чувствуя, как у него разыгрывается аппетит.

Утро только что началось, солнце выкатилось нежаркое — круглое и красное, как спелое яблоко.

— Где же чайник? — Володя пошарил возле себя левой рукой, не отрывая глаз от палочки и от банки на углях. Чайник оказался тут же, где Володя предполагал найти его.

— Сейчас мы тебя — на жар! — сказал ему Володя и отодвинул тушенку в сторону.

Потер руку об руку, втянув сквозь зубы воздух, — как это делается, когда обожжешься, — и ловким движением, чтобы не обжечься еще, водрузил чайник на камни, положенные среди костра, так что чайник сразу же охватило огнем с трех сторон.

— Так! — сказал удовлетворенно Володя и придвинул к себе тушенку.

Но позавтракать ему не пришлось. Метрах в четырех от себя, на другой стороне костра, Володя увидел чудо. Увидел просто, по-будничному: поднял голову, а оно тут как тут. Это был круглый плоский предмет, наподобие двух суповых мисок, сложенных донцами вверх и вниз. Нижнее донышко, пожалуй, закруглялось более плавно, как яйцо, верхнее было точно, как у тарелки: поблескивал ободок по окружности — выступ, но без единой неровности. На сложенных мисках (миски — чуть маловато, скорее, кухонные тазы) сидела небольшая, со средний арбуз, голова, с глазами, ртом и небольшими решетчатыми дыоками по бокам там, где у настоящей головы должны быть уши. Голова была металлическая, и корпус был металлический. Все сооружение стояло на двух курьих ножках, — это Володя заметил сразу, и это поразило его больше всего. Ножки крепенько упирались в землю, расставив пальцы. Пальцев было четыре впереди и пятый, небольшой, для упора, — на задней стороне каждой ножки. Сооружение было высотой не больше семидесяти сантиметров, но это потому, что ножки были согнуты, как у гуся, предмет не касался земли — присел. Он наблюдал за Володей. Зеленоватые глаза со стоячим, как у кошки, зрачком смотрели на Володю внимательно, но не холодно, и по всему было видно, что предмет сидит и наблюдает за Володей давно, может, с рассвета, а может быть, с ночи, и если Володя не заметил его прежде, то, наверное, потому, что не отличил от камней, разбросанных там и тут группами и в одиночку. А теперь Володя его увидел и забыл про завтрак, про чайник, уже фыркавший на огне. Несколько минут они молча смотрели друг на друга — предмет и Володя. Предмет со спокойным любопытством, даже дружелюбием, Володя — в полном недоумении. Может, Володи не заметил этой штуки вчера, — этого самовара на птичьих ногах? Но нет, самовар стоял на тропинке, по которой Володя принес вечером хворост для костра. Тогда самовара не было. Он появился ночью или сейчас, только что, потому что смотрит с таким любопытством. Изумление Володи тоже переходило в любопытство.

— Кто ты такой? — спросил Володя у самовара.

Тот не ответил, но зрачки у него дрогнули — как индикаторы на счетной машине.

Конечно, это был робот, кибер. Но откуда он появился? Может быть, его запустили ребята из группы Выдрина или Борисова? Вложили программу и послали к Володе с приветом? Должна же их мучить совесть: оставили его одного в котловине — у них, дескать, объем работы больший. Так нет, с базы выходили все вместе и никакого кибера не было, а если бы он был, то о нем знали бы все, и Володя тоже — шила в мешке не утаишь, Может, к Выдрину — он все-таки ближе — пришло пополнение, какой-нибудь чудак-изобретатель, и вот тебе — сюрприз.