Максим Дегтярев - Моролинги Страница 45

– А почему мы их достигаем, вы задавали себе вопрос? - накинулся Цанс. - Мы достигаем цели, потому что благодаря нашему разуму мы способны постоянно менять алгоритм. Начальную точку - точку А - мы как правило выбираем неверно, но зато на следующем шаге пересматриваем выбранный алгоритм, корректируем его. В абстрактной же задаче, которую я изучал, алгоритм шагов задан заранее. Такой, фиксированный алгоритм никогда не приведет к нужной цели. Но я решительно не согласен с тем, что эта теория пессимистична. Пессимистичен детерминизм, пессимистична предсказуемость. В отличие от детерминизма, невычислимость аттрактора означает, что мы живем в мире открытых возможностей - мы не движемся по предписанным путям, а постоянно находимся в поиске. По-моему, это замечательно!

– Уговорили, - согласился я. - Нельзя плыть по течению.

– О, плыть по течению в любом случае нельзя! - с иронией воскликнул Цанс.

– И не будем… Скажите, каков, так сказать, спектр применения все этой теории?

– Она универсальна, как универсален хаос, - коротко ответил Цанс. Он опять что-то искал в шкафу. - Да где же он?..

– А в динамической лингвистике она используется?

– Безусловно. В человеческом мышлении заключен свой хаос, у него есть свои аттракторы и невозможно направить мышление к какому-нибудь определенному аттрактору. Это даже более очевидно, чем в случае, скажем, эволюционных процессов. Почему вы спросили о лингвистике?

– Хочу связать воедино аттракторы, виртуальные игры и Бенедикта.

– Ну это просто, - Цанс выудил со дна шкафа миникомпьютер и положил во второй чемодан. - Аттракторы возникают, если в игре симулируется динамический хаос. А Бенедикт… - Цанс отвернулся к чемодану, - а динамическая лингвистика возникает, если в игре симулируется высокоразвитая разумная жизнь.

Я обошел Цанса так, чтобы видеть его лицо.

– Профессор, вы хотите сказать, что Бенедикт и Корно работали над новой игрой, где симулировалось бы реальное общение, язык, культура, ну и тому подобные вещи?

Цанс старательно прятал глаза.

– Все, наконец-то, упаковал…

– Профессор, - настаивал я. - Не уходите от ответа.

– Это не моя тайна, - выдавил он.

– О новой игре вам сказал Вейлинг?

– Да, но пожалуйста, я дал слово не распространяться…

Я временно отступил.

– Вы ничего не сказали о тех оговорках, с которых я начал. В статьях говорилось, что при некоторых условиях аттракторы вычислимы и там же упоминалась Другая Вселенная.

Цанс понял, что либо он отвечает на вопрос, либо я возвращаюсь к теме новой игры.

– Речь идет о контролируемом локальном нарушении причинно-следственных связей. Если суметь использовать такое нарушение для вычислительных целей, то скорость вычислений можно увеличить в любое число раз и алгоритм, бывший ранее бесконечным, станет конечным. Заметьте, это не опровергает мою теорему.

За окном послышался сигнал такси.

– Ну все, мне пора, - сказал Цанс.

– Я вас подброшу.

– Не стоит, - и он посмотрел на чемоданы.

Я их тут же подхватил: раз уж профессор дал мне возможность найти путеводитель, то почему бы не отблагодарить его за это?

Загрузив и чемоданы и Цанса в такси, я спросил:

– Профессор, Брубер не говорил вам, зачем он полетел на Ауру?

– По делам комитета "В защиту договора". Возможно я ошибаюсь, но мне показалось, он собирается встретиться с моролингами.

– То есть он этого не афишировал.

– Более того, он это отрицал.

Я пожелал ему счастливо долететь. Выждав, когда такси наберет высоту, взлетел сам и проводил такси до Центрального космопорта. Регистрацию Цанс прошел без задержек, ни с кем из пассажиров не разговаривал. За влетом челнока я наблюдал с воздуха, пока мне не приказали покинуть зону космопорта. Вернувшись домой, я обнаружил в почте квитанцию со штрафом за "несанкционированное нахождение в зоне полетов".

17

В начале девятого утра я сидел у себя на кухне и не спеша намазывал фруктовый майонез на тосты. Тосты подгорели, у ненавистного майонеза давно вышел срок годности, но больше в доме есть было нечего.

Запищал комлог: Шеф воспользовался закрытым каналом.

– Привет… слушай, а чем это у тебя пахнет? - он покрутил носом.

– Шутка с бородой, Шеф.

– Хм, а Ларсон выдал за свежую… В общем, собирайся, летишь на Ауру. Полчаса на сборы, потом - в Отдел, домой возвращаться не будешь, поэтому вещи захвати с собой… Рот закрой, все объясню в Отделе.

С чего он взял, что я удивился? Все едут на Ауру: Брубер, Цанс… Рунд и моролинги там давно живут.

– Ладно. Аура, так Аура. Татьяне передайте, что я ее очень любил, насчет венка проконсультируйтесь у Яны, у нее хороший вкус…

Его уже не было на экране.

Жирно смазанные тосты отправились в мусорное ведро. Кофе выливать было жалко, и я его допил, хотя и потерял на этом секунд шесть-семь. В дежурный рюкзак полетели туалетные принадлежности, аптечка, кое-что из белья, полупустой пакетик с тостами, путеводитель по галактике и бластер. Из тайника в вентиляционном окне был извлечен пакет с идентификационными карточками на разные имена, включая женские.

Снова запищал комлог. На дисплее мигал позывной Шефа: "Черт". Этот позывной Шеф стал использовать после того, как пронюхал, что в автопилоте моего флаера Отдел проходит как объект "У черта на рогах".

– Я еще тут.

– В Отдел не заходи, встретимся у парковки. Жду.

У парковки… Это что-то новенькое.

Шеф стоял между двумя флаерами. Размахивая руками, он показывал, где мне приземлиться. Он полагал, что я втиснусь. Интересно, когда он последний раз парковался на общественной парковке? У начальства персональные места на крыше Редакции.

Я сделал ему ручкой и полетел в конец парковки. Шеф, грозя кулаком, побежал следом. Значит, дело действительно срочное.

– Почему там не сел? - спросил он, держась за сердце.

– Оттепель, Шеф. Флаер за ночь разбух.

Он фыркнул и махнул в сторону леса.

– Пойдем прогуляемся.

Лес вокруг здания Редакции, конечно же, никакой не лес, а парк. Плодородную почву соскребли с "подсолнечных" склонов гор, окружающих Фаон-Полис с трех сторон, разбросали на сотне-другой гектарах вокруг Редакции и как попало засадили деревьями-мутантами. Мутанты вытянулись метра на четыре и продолжают расти - насколько высоко - никто не знает. В любом случае, четыре метра - это в три раза выше, чем в среднем по экватору.

Присыпанная оранжевым гравием, центральная аллея вела от здания Редакции к озеру. Туда мы и направились.

– Шеф, от кого мы прячемся?

– В Отделе Виттенгер, он не даст поговорить.

– Фу-ты… Я-то думал, налоговая…