Алексей Смирнов - Натюр Морт (сборник) Страница 45

— Печально сознавать, что ты боишься самого себя, — заметил Богданов с чувством. — Однако где-то я такое уже читал — про то, как «сам», "сам"…Ну да — "Крошка Цахес, Циннобер"!

— Это был урод, — ответил аналитик тоном, не допускающим возражений.

— Ах, конечно, — смутился Богданов. — Мы-то с вами — нормальные люди.

— И просвещённые, — напомнил аналитик дружелюбно.

Аналитик умел всё. Он не ограничивался каким-то одним направлением современной ему психологии, будь то классический психоанализ или холотропная медицина. Он придерживался мнения, что истина многолика, и добраться до неё можно только сочетая различные ухищрения. Богданов нашёл его по объявлению в рекламной газете и прельстился обещанием не подвергать клиентов гипнотическому воздействию, не трогать их биополе и не поить самодельными лекарствами.

Правда, по мере того, как отношения между ними становились всё более и более доверительными, Богданову пришлось пересмотреть свои взгляды на дела таинственные. Отказался от газетных обещаний и аналитик. Сейчас, к примеру, он собирался прибегнуть именно к гипнотическому воздействию — с помощью самодельных лекарств, в надежде добраться до биополя, спрятанного под маской разных нелепых чудовищ, и починить его.

— На чём мы остановимся? — спросил он у Богданова. — Сделаем укольчик или подышим по оригинальной методике?

— Укольчик, — выбрал ленивый Богданов.

— Как хотите, — аналитик полез в стеклянный шкаф, набитый медикаментами. — Не забывайте, что называть моё лекарство галлюциногеном ошибка. Оно всего лишь помогает устранить барьеры, которые выставляет на пути в подсознание трусливое Эго. К сожалению, мне будет труднее вами управлять. Влиять на человека, находящегося под воздействием химических веществ, вообще очень сложно.

Богданов, чувствуя, как замирает у него сердце, приспустил брюки и лёг на кушетку. Укола он почти не ощутил, перевернулся на спину и хотел было сесть, но аналитик заботливо придержал его за плечо.

— Лучше вам полежать, — молвил он заботливо. — А то всякое бывает. Одна соплюшка наглоталась так без спроса, а после выпрыгнула из окна. Дескать, у неё оторвалась голова, показала язык и полетела в окно на улицу.

— Это что — разве не галлюцинация? — осторожно поинтересовался Богданов.

— Не умничайте, — аналитик нахмурился. — Даже для вас это слишком сложный вопрос.

Потянулось ожидание. От нечего делать аналитик запустил попрыгать по полу модель собственного изобретения: миниатюрная машина-уроборос. Как известно, уроборос является символом бессознательного и изображается в виде змеи, кусающей свой хвост. В нём представлены оба начала — мужское и женское, инь и ян, поэтому машина аналитика работала попеременно то в полостном, то в фаллически-проникновенном режиме — в соответствии с материнским и отцовским архетипами. Самозабвенно сокращаясь, модель скакала по полу наподобие заводной лягушки. Богданов смотрел на неё с опаской. Он думал, что ему не очень хочется встретиться в глубинах подсознания с реальным прототипом модели.

"Реальный прототип — всего лишь упаковка для физико-химической реакции", — напомнил себе Богданов и немного успокоился. Ноги обдувал приятный ветерок, а голове, напротив, было необычно тяжело и тесно, и жарко впридачу. Ветерок проникал в помещение через большой оконный проём, а на вспотевший череп давил увесистый шлем. Прямо напротив, на троне, развалился полуголый обрюзгший монарх и что-то наставительно оттуда изрекал. Персей помотал головой и уставился на странную личность, которая, тоже достаточно потрясённая, держалась, тем не менее, довольно нагло и стояла от него по правую руку, непроизвольно притоптывая ногой.

— Это просто удивительно, — признал аналитик, потому что это была его личность. — Сразу — на трансперсональный уровень, в так называемое прошлое воплощение. Минуя зародыши и сперматозоиды.

— Что это за придурок? — раздражённо осведомился царь. — Стража!

Аналитик моментально приувял: похоже было, что он тоже уловил дуновение ветра, и реальность ощущений произвела на него сильное впечатление. От стражи он не ждал ничего хорошего.

— Я буду с тобой мысленно, — быстро пообещал целитель и начал исчезать. Царь привстал на троне, закипая: чувствовалось, что волшебством его не удивишь, а бегство неизвестного говорит о слабости последнего — по всей вероятности, мелкого, слабенького чародея или бога.

Вбежала стража — звероподобные воины, закованные в металл, но было уже поздно.

— Послушай, Персей, — обратился монарх к Персею, — кого ты с собой привёл? Я хотел переговорить с тобой с глазу на глаз, без посторонних ушей.

— Не знаю, о Полидект, — отозвался тот. — Боги свидетели — я пришёл один.

И тут Персей, едва успев договорить, прикусил себе язык: неизвестно, откуда и неизвестно, как до его сознания добралось варварское слово «Богданов». Герой схватился за голову, боясь, что та сию секунду разломится пополам и непонятное слово полностью завладеет одной из половинок, а то и сразу двумя.

Полидект, на чьей физиономии сохранялось неудовольствие, поёрзал на троне.

— Идите вон, — повелел он воинам, и стража, тупо глядя перед собой, удалилась рысью.

— В конце концов, — заявил Полидект, — это твоё дело — выбирать себе помощников. Прискорбно, тем не менее, что в них не видно ни капли учтивости.

Персей промолчал, прислушиваясь к возне, которую неведомые демоны затеяли в его сознании. Оказалось, что он пока ещё принадлежит самому себе, а потому Персей почтительно склонил голову и прижал ладонь к сердцу.

— О, могучий царь, — начал он, но правитель остановил его жестом.

— Да пребудут с тобой боги, — сказал монарх миролюбиво. — Собственно говоря, мне больше не о чем с тобой разговаривать. Вполне ли ты уяснил свою задачу?

— Вполне, государь, — успокоил его Персей. Задача оказалась не из лёгких, но к подвигам герою было не привыкать. Полидект поручил ему разыскать ужасную Медузу Горгону и положить конец её многочисленным злодеяниям. Сложность поручения состояла в том, что на преступницу нельзя было смотреть: она обладала волшебным даром превращать любого, кто на неё посмотрит, в камень и активно этим даром пользовалась.

— Вот-вот, — прозвучал в мозгу Персея посторонний голос. — Всё дело в Медузе. Иди и разберись с нею.

Персей вторично взялся за голову и потому, занятый проклятым демоном, не заметил хитрой ухмылки на лице Полидекта. Доверчивый герой никак не мог знать, что правитель, положивший глаз на его матушку Данаю, сознательно втягивает её гораздого на благородные подвиги сына в опасную авантюру.